Мир Реки: Темные замыслы
Шрифт:
Как всегда, когда он лгал, Бёртон уловил легкую улыбку Моната, явно имевшую отношение к нему. Бёртон подозревал, что арктурианец догадался, что он просто уклонился от разговора. Однако и на этот раз он снова промолчал. Монат явно уважал причины, по которым Бёртон скрывал свои мысли, даже если и не понимал, что это за причины.
Фрайгейт и Алиса повторили рассказ Бёртона в том виде, как запомнили его. Они допустили несколько ошибок, которые он, разумеется, не стал поправлять.
— Если это так, — сказал кто-то, — тогда воскрешение не
— Да, это так, — ответила Алиса, — но почему мы больше не воскресаем? Почему смерть, вечная смерть снова вернулась?
Мрачная печаль, казалось, окутала всех присутствующих. Молчание прервал Казз, сказав:
— Есть одна вещь, которую Бёртон-нак не забыл. Это история со Спрюсом. С тем агентом этиков.
Это вызвало лавину новых вопросов.
— Кто такие этики?
Бёртон сделал большой глоток виски и принялся за рассказ. Однажды, говорил он, он сам и его отряд был захвачен рабовладельцами. Смысла разъяснять это понятие не было. Все присутствующие имели тот или иной опыт общения с такими людьми.
Бёртон рассказал им, как был атакован его корабль и как все они были согнаны в загон для рабов. Потом они покидали загон только для выполнения тяжелых работ под очень строгой охраной. Весь табак, марихуана, мечтательная резинка и алкоголь у них отбирались захватчиками. Больше того, последние удерживали у них половину пищи, оставляя им самый минимум. Через несколько месяцев Бёртон и человек по имени Таргофф возглавили успешное восстание против рабовладельцев.
Глава 24
— Через несколько дней после того, как мы завоевали свободу, Фрайгейт, Монат и Казз пришли ко мне. Они поздоровались, и Казз взволнованно сказал: «Много времени назад, еще до того, как я научился говорить по-английски, я кое-что заметил. Я пытался тебе рассказать об этом, но ты меня не понял. Я видел человека, который не имел вот этогона лбу».
И мой друг, присутствующий здесь, мой «нак», как он называет себя на своем языке, дотронулся до своего лба и лба всех присутствующих.
Затем Казз сказал: «Я знаю, что ты этого не видишь. Пит и Монат тоже не видят. Никто из вас не может. Но я вижу это на лбах у всех. За исключением одного человека, которого я пытался поймать много лет назад. Кроме того, однажды я видел женщину, у которой не было такого знака, но тебе об этом ничего не сказал. А теперь увидел третьего, у которого знака тоже нет».
Я все еще ничего не понимал, но Монат мне объяснил: «Он хочет сказать, что может видеть некие символы в виде букв на лбу каждого из нас. Видит их он лишь при ярком свете, падающем под определенным углом. Но такие символы имеют все люди, за исключением тех трех, которых он упомянул».
Фрайгейт добавил, что Казз вообще почему-то видит в той невидимой части спектра, где не-неандертальцы ничего не видят. Речь идет об ультрафиолетовой
Эта новость вызвала удивление, возмущение и даже своего рода шок. Бёртон подождал, пока галдеж кончится, и продолжил рассказ:
— Те из вас, кто жил в конце двадцатого столетия, могли, вероятно, слышать, что так называемые неандертальцы подверглись переклассификации. Антропологи решили, что это был не особый вид существ, а просто вариант homo sapiens.
— Я не неандерталец, а всего лишь неандерталка, но я тоже обладаю этим свойством, — вмешалась Бесст.
Бёртон усмехнулся и ответил:
— Женская страсть к равноправию с мужчинами уходит корнями еще в каменный век. Однако разрешите мне сказать, что развитие событий показывает, что те, кто создал этот мир и согнал нас сюда с, извините за выражение, клеймом зверя, не знали, что homo neandertalis имел такую особенность. Это означает, что те «кто-то», о которых идет речь, отнюдь не всеведущи.
Однако продолжу. Я спросил, кто тот человек, у которого на лбу нет символов. Фрайгейт ответил, что это Роберт Спрюс.
Спрюс тоже находился среди рабов. Говорил, будто он англичанин, родившийся в тысяча девятьсот сорок пятом году. Вот, пожалуй, и все, что я о нем знал.
Я отдал распоряжение, чтоб его задержали для допроса. Фрайгейт ответил, что для этого придется сначала изловить Спрюса, так как тот, видимо, скрылся. Кажется, Казз сообщил ему, что не видит на его лбу клейма. Спрюс побледнел и через несколько минут куда-то поспешно вышел. Фрайгейт и Монат послали за ним погоню, а сами в это время поспешили ко мне, чтобы известить о происшествии и о том, что Спрюс исчез.
Мне показалось, что сам факт бегства служит достаточным подтверждением его вины, хотя я и не знал, в чем она заключалась. Через несколько часов Спрюса задержали как раз в то время, когда он уже собирался скрыться в холмах. Он предстал перед только что сформированным Советом недавно созданного государства. Спрюс был бледен и дрожал, хотя в глаза нам смотрел прямо и даже, пожалуй, вызывающе.
Я дал ему понять, что мы подозреваем в нем агента этиков, если не одного из них самих. И еще сказал, что мы готовы применить к нему самые крайние средства, включая пытку, чтобы добиться от него правды. Это, конечно, была ложь, ибо мы в этом случае стали бы не лучше тех, кто в свое время поработил нас. Спрюс этого, однако, не знал.
«Вы наверняка потеряете свой шанс на вечную жизнь, если начнете меня пытать. Во всяком случае, в вашем странствии это отбросит вас далеко назад и надолго задержит прибытие к конечной цели», — ответил мне Спрюс.