Мир Софии
Шрифт:
Тем временем на улице поднялся вихрь. Помешивая содержимое кастрюльки, София обернулась и увидела в окно, что березы гнутся на ветру, как колосья.
Внезапно в стекло что-то ударилось. София снова обернулась и на этот раз увидела прилипшую к окну картонку.
Девочка подошла ближе. Это оказалась открытка, на которой было написано: «Софии Амуннсен (для Хильды Мёллер-Наг)».
Не может быть… София раскрыла окно и взяла открытку в руки. Не может быть, чтобы ветер принес ее из самого Ливана…
Эта открытка тоже была датирована пятнадцатым июня.
Сняв
Дорогая Хильда! Не знаю, читаешь ли ты эти строки в день рождения, или он уже прошел. Отчасти я надеюсь, что он продолжается или что по крайней мере с тех пор миновало не больше нескольких дней. Если у Софии проходит неделя-другая, это вовсе не значит, что столько же времени должно пройти у нас. Я вернусь к Иванову дню. И тогда мы с тобой, Хильда, всласть насидимся в саду, глядя с качелей на море. Нам нужно многое обсудить. С приветом — папа, которому иногда делается грустно при мысли о продолжающейся тысячелетия борьбе между иудеями, христианами и мусульманами. Я вынужден постоянно напоминать себе, что все три религии ведут свое происхождение от Авраама. В таком случае их приверженцы, вероятно, молятся одному и тому же Богу? Там, где я нахожусь сейчас, Каин и Авель еще продолжают убивать друг друга.
P. S. Пожалуйста, передай от меня привет Софии. Бедняжка, она до сих пор не понимает, что к чему. Но может быть, это уже поняла ты?
София в изнеможении склонилась над столом. Она действительно не понимала, что к чему. А Хильда, значит, понимает…
Если Хильдин отец просит ее передать привет Софии, значит, Хильде о Софии известно больше, чем Софии о Хильде. Все казалось таким запутанным, что София предпочла вернуться к приготовлению ухи.
Открытка, которая прилетает и бьется в стекло. Доставка почты «самолетом»… в самом буквальном смысле…
Только София поставила кастрюлю обратно на конфорку, как зазвонил телефон.
Вдруг это папа?! Если он уже вернулся, она бы хотела рассказать ему, что происходит с ней в последние недели. Но это наверняка Йорунн или мама… София помчалась к телефону.
— София Амуннсен, — сказала она в трубку.
— Это я, — донеслось с другого конца провода. София была убеждена в трех вещах. Во-первых, это не папа. Во-вторых, голос все же мужской. И в-третьих, она совершенно точно слышала такой голос раньше.
— Кто это? — переспросила она.
— Альберто.
— Ой…
София не знала, что сказать. Голос действительно был знакомый: она помнила его по видеофильму об Афинах.
— У тебя все в порядке?
— Да…
— Имей в виду, писем больше не будет.
— Но я не посылала тебе лягушек.
— Теперь, София, мы будем встречаться. Дело в том, что время начинает поджимать.
— Почему?
— Нас окружает отец Хильды.
— Как он может окружать нас?
— Со
— Каким образом?…
— Пока я не расскажу о средневековье, ты мало чем сумеешь помочь. Еще нам нужно пройти эпоху Возрождения и семнадцатый век. Немаловажную роль играет и Беркли…
— Тот, чей портрет висел в Майорстуа?
— Да. Вероятно, основное сражение будет как раз по поводу его философии.
— Ты говоришь так, словно речь идет о войне.
— Я бы скорее назвал это столкновением характеров. Нам нужно обратить на себя внимание Хильды и переманить девочку на свою сторону, прежде чем ее отец вернется в Лиллесанн.
— Ничего не понимаю.
— Возможно, тебе раскроют глаза философы. Приходи завтра, в четыре часа утра, в Мариинскую церковь. Только одна, дитя мое.
— Я должна идти к тебе на свидание посреди ночи? …щелк!
— Алло!
Этот нахал повесил трубку! София кинулась обратно к плите. И очень вовремя: уха как раз собиралась убежать. Бросив в кастрюльку морковь и фрикадельки, София убавила огонь.
Мариинская церковь? Старинный каменный храм, построенный еще в средние века. София считала, что он служил только для торжественных богослужений и концертов. Летом церковь иногда отпирали туристам. Но не могла же она быть открытой среди ночи?
Когда вернулась с работы мама, София уже спрятала открытку из Ливана в шкаф, к другим вещам, связанным с Альберто и Хильдой. После обеда она пошла к Йорунн.
— У меня к тебе секретный разговор, — сказала она подруге, стоило той распахнуть дверь.
Продолжение последовало, когда они закрылись в комнате Йорунн.
— Даже не знаю, с чего начать, — призналась София.
— Ладно, не тяни…
— Мне придется сказать маме, что я сегодня ночую у тебя.
— Замечательно.
— Но это неправда. На самом деле я буду совсем в другом месте.
— Это уже хуже. Тут замешан мальчик?
— Нет, тут замешана Хильда.
Йорунн присвистнула. София заглянула ей в глаза.
— Я приду вечером, — сказала она. — А около трех потихоньку уйду. Тебе надо будет до моего возвращения прикрывать меня.
— Куда, София? И зачем?!
— Сорри. Мне так приказано, и всё.
Ночевка у подруги не вызвала возражений. Скорее даже наоборот: иногда Софии казалось, что мама радуется возможности побыть дома наедине сама с собой.
— Ты ведь придешь к обеду? — было единственное, о чем она напомнила дочери перед уходом.
— Если нет, ты знаешь, где меня искать.
Почему София так сказала? Ведь найти ее скорее всего будет нелегко.
Ночевка в гостях по обыкновению началась с разговоров по душам, затянувшихся далеко за полночь. Когда подруги наконец угомонились (около часа ночи), София — в отличие от других случаев — поставила будильник на пятнадцать минут четвертого.
Два часа спустя Йорунн только успела проснуться от его звонка, как София уже заткнула будильник.