Мир сошёл с ума. Опять?! 4
Шрифт:
А тут такое, подвергающее сомнению собственное самосознание, происходит по причине наличия в этом кабинете права сильного, а именно президента, кто единственный здесь имеет право на звонок во внешние пределы. И даже будь это единственный и последний звонок, который будет суждено сделать местному человечеству, то его будет делать мистер президент. А такая дискриминация по субординационному принципу, никому здесь не нравиться.
Но сейчас речь идёт не об этом. А сейчас, как только начал звонить телефон, и не каким-нибудь модным рингтоном, а самым обычным, застарелым звонком, все здесь находящиеся люди, одёрнувшись от самих себя и от своего полусонного состояния, с неким тревожным предчувствием, что сейчас президенту будет сообщено настолько что-то важное,
И как это всегда бывает и случается, то мысли и разумения насчёт значения и важности этого, так и неумолкающего звонка, на который мистер президент не спешит хоть как-то реагировать (он видимо и сам в шоке, что его тут потревожили и отвлекают), уж очень разнились между собой.
– И кто же это может быть? – вот таким общим вопросом задались представительницы женской гендерной идентичности. А вот мужская половина, всегда имеющая свои отдельные, подчёркивающие их шовинизм и эгоцентризм воззрения на всё, задалась другим по смысловому направлению вопросом. – И что за срочность такая, что президента решили отвлечь?
Ну а дальше последовали свои, характерные для каждого присутствующего здесь лица вопросы уточнения, которые уже кардинально разнились между собой, хоть и задавались на одной общей основе.
– Вот нисколько не удивлюсь, если это звонит Барбара. – Усмехнулась про себя вице-президентша, кто была в курсе всех информационных поводов, сообщений, разговоров и, конечно, сплетен из заслуживающих доверие источников. И как не ей не знать, что подпитывает изнутри самостоятельность и волю к жизни президента. А именно его супруга Барбара, кто, по её словам, и руководит государством, раз он, президент, вот так (здесь она показывает, как сжимает рукой шею мистера президента, в семейном быту называемый Огурчик, а на официальном уровне, если вы этого ещё не знали, будучи не в курсе того, кто будет стоять у истоков власти в том самом, перед самым началом Армагеддона году, то это Белый царь, как бы это не было колониально противно и не соответствовало повестке дня, чьё имя не так сильно важно и потому оно самое простолюдинское и обычное Навуходоносор Антоний по ветхой транскрипции, а по современному имя писанию, Джозеф) управляем её крепкой рукой.
– Не выдержала неизвестности, а если точней, то известности. Знает, что её Огурчик обязательно чего-нибудь напортачит без её присмотра, а ей потом всё заново переделывай. – Про себя рассудила вице-президентша, не первый раз сталкиваясь с железной волей супруги президента.
А вот у госсекретаря на этот счёт другие предположения, и это даже несмотря на то, что она в курсе домашней ситуации президента. А просто ей хочется создать интригу и невыносимые условия для исполнения своих президентских обязанностей президентом. Для которого она с предельным постоянством ищет поводы для объявления ему импичмента, хотя её всё на своём месте при президенте устраивает. Что поделать, вот такая у неё противоречивая натура.
– Неужто, она решилась и ему позвонила по данному мною телефону. – С задержкой дыхания и замиранием сердца в себе так провела некие параллели госсекретарь, также создающая некоторые поводы для дезинформации и введение в заблуждение президента, местами падкого на внимание в свою сторону со стороны женского пола. За что он всю жизнь и страдает, находясь в тисках семейных отношений с Барбарой.
Что же касается мужской части совета, то их мысли и рассуждения насчёт этого звонка были с одной стороны более что ли по делу, а с другой стороны ещё больше далеки от реальности.
– Президента на столь важном совещании могут отвлечь только по самому, критично важному делу. – Вполне резонно рассудил начальник всех штабов, объединённых одной целью – выжить чего бы это не стоило, генерал МакБрут. – Неужели звонит тот, кому не ответить на телефонный
Вторая цель в себя будет включать внесение беспорядка в ход нашего рассуждения на совете безопасности из-за появления новых обстоятельств, которые внесёт этот беспардонный президент не партнёрской отныне нам никогда страны. – На этом генерал МакБрут не остановился никогда бы, если бы его не перебило трудно скрываемое нетерпение своего соседа по столу, генерала МакТиберия, начавшего недовольно сопеть себе в нос и ёрзать на стуле в сторону такого малодушия президента. Чего-то тянущего время и не берущего трубку телефона. И мысль о том, что мистер президент подспудно чего-то опасается от этого звонка (а что это тогда может быть? Вот только не то, о чём все тут подумали – власть в стране, наконец-то, взяли демократы по весьма успешной по своему продвижению в массы причине: говорят, что мистер президент демократ не настоящий), совсем не утешала и не подавала надежд.
А эта мысль, так и отражающаяся во взгляде на президента генерала МакТиберия, стала предпосылкой для возникновения ещё одной, страшно испугавшей МакБрута мысли. – У нас в аппарате завёлся крот. И по-другому и не объяснишь такое совпадение. Когда в тоже самое занятое на это совещание время звонит президент недружественной страны, либо же в стране произошёл переворот во мнении, и непонятно совершенно, кто настоящий демократ, а кто авторитарный лидер.
Впрочем, всё это домыслы недалёких по своему географическому нахождению от президента людей, крайне часто не имеющие ничего общего с реальностью. А реальность такова, что её может точно выяснить только один человек. А именно президент. Кто отлично понимает, какой груз ответственности он на себя берёт и оттого он сразу трубку не берёт, а всем кажется, что он чего-то там боится.
Но вот вроде бы всё, и мистер президент всё же берёт трубку, подносит её к уху, и замирает в одном внимательном ко всему ему сказанному по телефону положении. И пока он слушает то, что ему в трубку телефона говорят, никто в этом кабинете не смеет каким-нибудь движением души и тела (и даже дышать все перестали), нарушить обрушившуюся на всех сейчас тревожную тишину. И все тут люди, не сводя своего взгляда с физиономии президента, на этот раз прямо какую-то непробиваемую на эмоции, что ещё сильней напрягает всех тут (значит, на президента обрушилась такая новость, что его рефлексы, будучи застаны врасплох, даже не знают, как на всё это реагировать), пребывают в судорожной растерянности и непонимании.
Но вот мистер президент отрывает от своего уха трубку телефона, и …в какой-то растерянности и слепотой во взгляде начинает искать за столом… (да кого же?!), как вскоре выясняется, то генерала Броуди. Что не только не улучшает обстановку и к людям за столом приходит чёткое понимание того, с чем был связан этот неожиданный и до чего же странный звонок, – раз президент обратился сразу к генералу Броуди, то в мире не всё в порядке и всё стало только ещё хуже и сложней, и слава богу (той его модели, которая ближе всего не доверяющим людям, выгодоприобретателям от такой своей веры не в банковскую систему), что возникла хоть какая-то определённость, с которой сейчас будет разбираться генерал Броуди и его силы специальных операций, – а то, что сейчас вдруг сказал генералу президент, как-то вообще не укладывается в рамки разумного.