Мир Стругацких. Рассвет и Полдень (сборник)
Шрифт:
Я тоже молчал, думая, как бы перевести разговор на другую тему. На западном склоне появилась отара. Впереди отары, опираясь на длинную полированную палку, шел Магомет – покурить и выпить чаю. Я плохо представлял себе, как он будет реагировать на странные высказывания моего незнакомца. Мне не хотелось осложнений. Магомет – человек простой, добрый, но диковатый.
– Лучше бы вообще ничего не получилось, – сказал незнакомец. – Циклотаторы бы не сработали, эксперимент бы провалился, и пусть его… А получилось, что я вызвал к существованию разумную жизнь и сам же спрограммировал ее уничтожение в предельно короткие сроки… Какие-нибудь десять-двадцать тысяч локальных лет.
– Н-да, – сказал я неопределенно. Магомет приближался.
– В
Магомет помахал мне издали палкой. Я помахал в ответ.
– Ну что ж, я пойду, – сказал незнакомец. – Простите меня. Я, конечно, попытаюсь что-нибудь сделать…
– Ну что вы, – сказал я рассеянно. – Не стоит беспокоиться. Как-нибудь обойдется.
Он усмехнулся.
– До свидания, – сказал он.
– Будьте здоровы, – сказал я.
Я ожидал, что он встанет и пойдет. Но произошло нечто удивительное. Почище фокуса с туфлями. Повторяю, я ожидал, что он поднимется, раскланяется и пойдет себе своей дорогой. Но он вдруг как-то провис в стуле, руки упали, глаза стали стеклянными, плечи опустились. Я с ужасом смотрел на него. Это был уже не человек, это был труп – белый, холодный, жуткий… Он медленно кренился набок, и я уже вскочил, чтобы его подхватить, как вдруг он снова ожил, встряхнулся и сказал смущенно:
– Простите, чуть облик не забыл. До свидания еще раз.
Он поднялся и, поклонившись, пошел по дорожке, которую мы наездили за месяц и обложили камешками, чтобы не заблудиться, возвращаясь в лагерь в тумане. Я смотрел ему вслед.
Я часто вспоминал этот разговор. На дежурстве ночью, когда небо затянуто облаками и надо следить за ними и пользоваться каждым часом прояснения, я забирался в наш «газик», устраивался поудобнее на сиденье и думал, думал, думал, глядя, как ветер несет над палатками клочья серого, светлого в темноте тумана.
Должен признаться, я убежден, что это был не сумасшедший фокусник. Не так уж много на свете фокусников, а уж встретить сумасшедшего фокусника, да еще в этих местах, да еще такого искусника… По-видимому, самое рационалистическое объяснение оказывается не самым вероятным. С другой стороны, я очень люблю фантастику и много читал о пришельцах из других миров. А когда прочтешь сорок рассказов, где описаны сорок вариантов встреч с гонцами иных цивилизаций, в конце концов свыкаешься с мыслью, что это вполне возможно. И вообще дело не в том, кто был мой незнакомец. Можно рассматривать оба варианта по очереди, как это делают в математике, если не удается доказать ложность или справедливость каких-либо утверждений. Пусть, например, он был просто сумасшедшим. Тогда, конечно, не следует делать далеко идущих выводов из нашего разговора. Однако подумать о том, что он говорил, все равно интересно. И тем более это интересно, если он был пришельцем, чуждым Земле существом, использовавшим человеческую внешность как видимую оболочку.
Как бы то ни было, я усматриваю тут две основные проблемы. Может ли случиться так, что мы с вами – потомки искусственных существ? И не только мы с вами, но и вся живая природа вокруг? И – фантазировать так фантазировать – не может ли быть и вся Солнечная система искусственным сооружением? В конце концов, науке до сих пор не удалось толком объяснить, как она возникла. И вторая проблема. Как относиться к тому возможному факту, что нас изготовили лишь на некоторый срок, и мы развалимся со временем, как приходят в негодность изготавливаемые нами автомобили, брюки, дома? Аналогия эта, правда, не совсем удачная. Брюки и автомобили приходят в негодность от естественных причин, а тут речь идет об автоматическом запрограммированном самораспаде. Как если бы мы умели создавать такие строительные аппараты, которые, возведя стены и перекрытия дома, крышу стелили бы, используя материал собственных деталей.
Мое
Вселенная бесконечна не только в Пространстве и Времени, но и в разнообразии своем.
Мне могут приклеить ярлык: «идеалист»! Ведь этак можно, мол, доказать и существование господа бога. Раз представляю, мол, бога, значит, он существует. Я на это отвечу: «Ой ли? Представляете ли? Если, по-вашему, это нечто, управляющее бытием, то это просто законы природы, и ничего с этими законами природы не произойдет дурного оттого, что вы их назовете богом или паровозом, а не объективной закономерностью. А если под богом вы понимаете смирного мужчину, бредущего по морю, яко по суху, то необычные поступки этого человека можно объяснить тем, что он очень изобретателен и знает гораздо больше нас с вами, столько, сколько мы будем знать лет через сто, а может быть, и раньше».
Я заговорил о боге не случайно. Наверняка найдется гражданин, который с примитивной едкостью заявит: «Ах, так вы верите в возможность искусственного создания нашей Земли и нас с вами? Интересно у вас это получается! Библия, выходит, по-вашему, права, а материализм вы, молодой человек, коту под хвост отправляете?» Между прочим, хотя сам этот гражданин в бога не верит, рефлекс его на искусственное происхождение чисто автоматический. Больше всего на свете он боится, как бы такое предположение не привело его сограждан в объятия православной, мусульманской или иных церквей. Есть у нас такие граждане, рассматривающие достижения науки с точки зрения юродивых, истовых бабок и князей всех религий. Когда их слушали, то запрещали красное смещение, космологию, кибернетику, экспериментальную биологию и многое другое. Потому что при желании все на свете, а особенно принципиально новое и не столь доступное, как дважды два четыре, можно объяснить божественным волеизъявлением. И никак эти граждане не могут понять, что всякая такая идея возвышает реального человека и ослабляет позиции гипотетического бога, ибо поднимает человека до уровня бога – всемогущего и всевластного, так что богу места просто не остается. И я думаю, все, даже самое сверхфантастическое, возвышает человека и зачеркивает бога, потому что придумано человеком, на основе созданного человеком и в конечном счете пойдет на пользу человека. Так что искусственное происхождение человека – идея вполне допустимая, трудно только ее доказать, а если человек возник естественным путем, то и невозможно.
Легко себе представить и еще одно осложнение: многим ужасно не хотелось бы иметь искусственных предков. Не знаю почему. Вероятно, это отрыжка тех времен, когда человеку казалась кощунственной мысль о родстве с обезьяной. Я, например, не вижу особенной разницы: ведем мы свое происхождение от комочка живой слизи, которая возникла в первобытном океане естественным путем, или этот комочек забросили в горячую воду чьи-то умелые, знающие руки (или даже щупальца). Щупальца мне даже интереснее, ведь это обещало бы, что и я смогу сделать когда-нибудь то же самое. А из естественного происхождения такой вывод прямо не следует. Однако спорить с бывшими ревностными противниками обезьяньего происхождения совсем уже невозможно, потому что аргументация их не логическая, а эмоциональная: не может быть, потому что мне это не нравится. И вообще не может быть. Чтобы я позволил, чтобы меня кто-нибудь вылепил?! Да ни за что! Не желаю.