Мир Творцов

Бэк Влад

Мечник был меньше, чем два брата-гиганта, но, когда кто-либо из ребят блокировал его удар, было заметно, что сил ему не занимать. Фокси и Иветта прыгали с разных сторон, рубили и царапали его. Когти собаки с лёгкостью оставляли прорези в доспехах воина. Похититель плоти не пытался поймать быстрых противников, прыгающих вокруг него, а всю свою ненависть опускал на изрядно уставших Буслая и Хаммера. Единственное, что удерживало их от смерти, так это постоянное лечение со стороны Шалфея и моей сестры. Даже Картоха оставил своих кроликов в покое, по откату кидая проклятия на уменьшение урона боссу.

Когда

из замка перестали вылетать монстры, мы с хаски побежали к ребятам. Добежав до них, Велунд облачился в доспехи и, создав огромный щит, ворвался в бой. Судя по тому, что Хаммер тут же отбежал за него, и хаски с кузнецом начали сменять друг друга, атакуя и обороняясь, эта тактика была у них давно отработана.

— Да когда же ты уже сдохнешь! Мне нужен твой череп в коллекцию!

— Ты что? Серьезно черепа собираешь?

— Да, а что тут такого?

— Ну ты и конченный конечно…

— Так, хватит орать друг на друга! Собрались, сейчас будет переходная фаза!

У Похитителя плоти осталось меньше трети здоровья, у наших хилов мана была на исходе. Когда в очередной раз Хаски принял удар огромного черного меча на свой уже изрядно помятый металлический щит, БанХаммер с размаха ударил по шлему босса. От сильного удара в шлеме образовалась вмятина, а сам монстр взревел. Система сообщила, что Похититель вошел в стадию кровавого безумства. Нашу группу на землю свалил энергетический толчок, исходивший от босса. Он снял шлем. Вмятина, образовавшаяся от удара Хаммера, прогнула метал прямо у его правой глазницы, и куски искорёженной брони лишили его глаза.

Обезумевший босс окинул нас взглядом и остановился на мне. Моя душа ушла в пятки. Более страшного и безумного взгляда я никогда еще не видел в своей жизни.

— Ты… Это же ты тот червь, который был тут недавно… Недоносок! А-А-А! — угрожающе пробормотал мечник, тяжело дыша. Затем с криком он рванул ко мне. Фокси, даже совершив скачок, не успела ему помешать или остановить. Подбежав ко мне, он занес закованный в латы кулак над моим лицом. Мне стало по-настоящему страшно. Это не тот страх, когда ты смотришь фильмы ужасов или мимо тебя проносится автомобиль, чуть не задев. Не-е-ет. Это страх неизбежности, когда ты понимаешь, что над тобой завис огромный озверевший мужик, закованный в латы, и сейчас у него одно желание — убить тебя.

Даже с осознанием того, что я в игре и наверняка не испытаю всю боль, которую мог бы ощутить в реальности от ударов, предстоящих мне получить, я все равно боялся. Страх сковал меня. Я не пытался увернуться, а, просто вытаращив глаза, попытался руками закрыть лицо. Прежде чем мои сопартийцы поднялись и добили Похитителя плоти, он практически убил меня. Он нанес мне пару ударов в лицо, сломав нос и выбив часть зубов. Уже после первого удара я лежал, словно во сне. Будто я валяюсь под наркозом и лишь частично чувствую боль и то, что с моим лицом что-то делают. Перед тем как я провалился в бессознательное состояние, в игре я успел увидеть только пару системных сообщений.

Похититель плоти повержен. Статус визуального изменения лица сохранён. Вы очнетесь через десять минут.

Пока я валялся в отключке,

я ничего не видел, было темно. Сообщения принимать и писать я тоже не мог. Решив воспользоваться временем, я снял шлем. Организм даже в реальности слегка паниковал, переваривая то, что всё это было не по-настоящему. Я даже посмотрел в зеркало, что бы убедиться, что с лицом все в порядке. Так и было.

«Ох уж эта виртуальная реальность. Так и двинуться можно».

Мне хотелось пить. Не успел я открыть дверь в комнату, как в неё ворвалась моя сестра. Она вся в слезах обняла меня и, всхлипывая, сказала:

— Тёма, это ужасно. Я так перепугалась… Там, там с тобой такое… — мне пришлось обнять её и успокоить.

— Да что ты, успокойся. Ты же понимаешь, что это игра. Со мной всё в порядке, не переживай. А что там, всё так плохо? Лицо всё в синяках? Или месиво? — мне стало очень любопытно.

— Тебя сейчас Шалфей лечит, мы отдыхаем перед замком Эринии… Артем, у тебя не то, что мясо. У тебя нет лица практически. Этот босс срезал его своим мечом. У тебя нет носа, губ, части зубов. Это ужасно, противно, я надеюсь, ты сразу отключился и не чувствовал всей боли? — беспокоилась Алина, серьезно смотря на меня. Я, переваривая всю информацию и представляя описанную мне физиономию, ответил:

— Не сразу, но и боли сильной не чувствовал. Как будто под местным наркозом. А там прям вообще беда? У меня ведь сохранение шрамов стоит, блин! — разразился я, взявшись руками за волосы.

— Да, совсем. Красавчиком тебя точно не назвать, даже после полного восстановления здоровья… — печально ответила сестра.

Я потрепал её волосы и, сказав, что сейчас зайду в игру, пошел на кухню попить воды.

«Это что же выходит, теперь мне при желании не склеить никого? Буду как кваземода ходить, людей и зверей пугать? Ну приехали, блин. Надеюсь, найдется предмет, который поможет восстановить внешность. Одно дело — шрам на щеке, придающий брутальности, другое дело, когда лица нет…», — перспектива ходить уродом меня не радовала.

Выпив сока и скушав котлету с хлебом, я вернулся в игру. После погружения я очнулся на площади перед входом к Эринии. Когда я повернулся к сидящему рядом Дж’зарго, он вскрикнул:

— АААА! Блин, ты что такой резкий-то! Перепугал, блин. Тебе Алинка сказала уже, да? — поднимаясь со стула и помогая мне встать, спросил кот.

— Да, говорит, лица нет… — проговорил я, ощущая легкую боль в скулах. Пошарив по рту языком я обнаружил, что все зубы на месте, а вот губы отсутствовали. Вернее, это была просто кожа, висевшая вместо них, ни чувствительности, ничего.

— О, очнулся! Ты — чисто последователь дедушки Нургла, ха-ха-ха! — засмеявшись, сказал Буслай. Ох уж его любовь к вселенной Вархаммер. Вот кому следовало изуродовать лицо, он бы только рад был. Все собрались вокруг и спрашивали, как я себя чувствую. Затем Яна дала мне зеркало. Ой, как же зря она это сделала, лучше бы я не видел себя. Перед моим взором в отражении предстал лысый человек, без носа, с исполосованной шрамами кожей, без бровей, без привычных губ, а с какими-то обветренными обрубками, словно у меня не рот, а анус. Хотелось плакать и смеяться.