Мир в хорошие руки
Шрифт:
– Спокойствие, только спокойствие, – я старался звучать убедительно, как Карлсон. Тем более что и звонил почти с крыши. – Это ненадолго. Пара-тройка дней, и я вернусь. Обещаю. И тогда все будет хорошо.
Возвращал телефон с тяжелым сердцем. Казалось, я забыл что-то сказать, что-то важное, но трудное. И зачем я врал? Ради Машуры, которая навострила уши, или ради примирения с собственной совестью? Ведь знал же, что возвращение более чем сомнительно. А Сашка теперь будет ждать. Может быть, так же, как я ждал когда-то
Невеселые размышления прервал голос Женетт:
– Лиан, я хочу кое-что тебе подарить на дорогу.
От неожиданности я неловко брякнул:
– Бесплатно или почти?
Машура раздосадовано фыркнула, а дракон улыбнулась:
– Я дарю тебе свое благословение.
– Ну, – неуверенно пробормотал я, – от благословения еще никто не умирал…
Договорить я не успел. Женетт наклонилась с высоты своего роста и чмокнула меня в макушку.
– Эй, мы насчет поцелуев не договаривались! – возмутился я, а Машура выпучилась, будто у меня вдруг выросли лосиные рога.
– Лиан! Твои волосы!..
Я схватился за космы, но они были на месте и казались обычными на ощупь – свежевымытыми и оттого торчком:
– А что с ними?
Вместо ответа саттардка вытащила из кармана курточки пудреницу и продемонстрировала мне спрятанное в ней зеркало. Я припух: от макушки ко лбу в темных волосах пробежала серебристая прядь. Вот тебе и поцелуй дракона! Но я не девчонка, рыдать не буду.
– Моя печать поможет тебе миновать птицу Рокх и облачных великанов, – наставляла тем временем Женетт. – Она же подтвердит твое право бросить вызов Ноалу.
Многофункциональный поцелуйчик!
– А от ЭРАДа она часом не защищает? – набрался наглости я.
– Поверь мне, – усмехнулась демиург, – ЭРАД – наименьшая из твоих забот. О нем не стоит беспокоиться, по крайней мере в ближайшее время.
Хорошая новость! Только… Выходит, дракон знает что-то, чего не знаю я?
– И еще, маленький совет насчет ритуала Дарения. Постарайся дать каждой расе то, что ей нужно.
А вот эта новость – плохая! Как я узнаю, чего надо, скажем, каким-нибудь хагам? Я их и видел-то один раз в жизни, да и то мельком… И мысли читать, как Ноал, не умею…
Отправлять нас в Верхний мир Дарья Евстарховна почему-то решила с крыши. Мы опять загрузились в лифт, и Машура получила разрешение нажать на верхнюю кнопку с буквой «П». Возможно, это просто означало, что к нам скоро придет песец.
Двери бесшумно открылись в белый хаос. Крупные мокрые снежинки мгновенно залепили глаза, и я чуть не выпал наружу. К счастью, крыша была плоская. Для чего использовало ЗАО «Демиург» четырехугольную, закатанную бетоном площадку, для меня осталось загадкой. Возможно, сюда садился личный вертолет Дарьи Евстарховны. Возможно, сотрудники проветривали тут пиджаки, перекуривали и глазели на красоты родного города. Но сегодня г-жа Д. Е.
– Встаньте, пожалуйста, по центру, – продирижировала дракон.
Мы с Машурой послушно выстроились в середине площадки. Холодная рука девушки неловко ткнулась в мою, и я сжал хрупкие пальцы.
– Готовы? – спросила Женетт, в белом пальто почти невидимая за снежной завесой.
– Да, – прошептала Машура.
Демиург не взмахнула руками, не завыла заклинания, не ткнула в нас волшебной палочкой. Она просто стояла неподвижно, там, где была, и смотрела на нас через снег. Ничего не менялось, и я испугался, что ее магия не сработает, и одновременно обрадовался.
Мокрая вермишель повалила чаще, гуще. Казалось, в сказочной перине на небесах образовалась особенно крупная дыра – как раз над ЗАО «Демиург». Проснулся ветерок, завертел молочную кашу вокруг нас, остужая. Температура с «холодно» резко упала на «дубак». Пар у нас с Машурой шел уже не только изо рта, но и из ушей. Ресницы смерзались сосульками. Видимость снизилась настолько, что невозможно было различить очертания городских крыш вокруг. Нас будто замотало в белоснежную и ледяную сахарную вату.
Внезапно, я понял, что нас и вправду мотало – крутило и куда-то несло, что надежная опора под ногами давно исчезла, и самое важное теперь – не отпустить руку Машуры, не дать и ей сгинуть в вихрящемся неизвестногде. Иногда в ватных разрывах мелькали ломающиеся шпили, поднимающиеся мосты, осыпающиеся звезды и крылья, то ли птичьи, то ли ангельские. Я струхнул не на шутку, вспомнив исуркхов, но тут круговерчение закончилось. Мы зависли перед чем-то огромным и оранжевым, как спутники на лунной орбите. Только эта луна была перечеркнута черным сверху вниз.
– Лиан, – шепнула Машура мне в ухо, – я думаю, это глаз птицы Рокх!
«Уже?» – мелькнуло у меня, но тут луна потемнела. Уши заложило от жуткого вопля, больше всего похожего на тысячекратно усиленную брачную песнь тиранозавра. Нас бросило вверх, потом вниз, снова закрутило. Наконец, когда я уже точно решил, что выблюю, шваркнуло во что-то вязкое, и минуту было ощущение, что меня тащат на веревочке через кусок пластилина. Я задыхался, и, наверное, от недостатка кислорода мозг выдал: «Расскажу потом Женетт, что значит тонкая гра-а-а-а…»
Мы стояли на небе, а сверху была вода. Или нет – мы свисали с неба, а вода была внизу. Или… Трудно определить, где низ, где верх, если нет никаких ориентиров и вода отражает тебя вместе с облаками. Я решил плюнуть – элементарная проверка на гравитацию. По воде пошли круги – или это только отражение? Но если река – а может быть, озеро? – сверху, то как она там держится? Машура произвела свою проверку – пнула облако, на котором мы оказались. Туманные клочья поплыли во все стороны – над нами и под нами.