Мир, в котором я дома
Шрифт:
– Когда как.
– Есть тут бар или клуб, в котором я мог бы встретиться с сотрудниками?
– К сожалению, нет. Персонал обсерватории невелик. Есть комната для гостей, ее можно было бы назвать клубом, но сейчас она на ремонте. Вы же знаете - климат... В здешнем климате сырость разъедает все - железо, дерево, камень... Но,любезно предупредил он, - билеты на самолет вам заказаны, и завтра вы сможете посетить театр в Манаусе.
– Спасибо, - поблагодарил я.
– И... соедините меня с "Газет бразиль".
Пока шел
Я распахнул халат и удивился еще больше - все тело было покрыто ровным слоем необыкновенного золотистого загара.
Это открытие меня смутило. Я не мог его объяснить.
И когда затрещал телефон, я не успел сказать ни слова.
Шеф раздраженно спросил:
– В самом деле, где ты находишься?
– Я говорил - Либейро, обсерватория "Сумерки"!
– Какая дурная шутка, - сказал шеф.
– В поселке Либейро сидит сейчас твой напарник - Фил Стивенс. Я попросил его разыскать тебя, и он утверждает, что в поселке Либейро нет никакой обсерватории, даже с таким дурацким названием! А значит нет в Либейро и тебя. Где же ты?
– Я встревожен, шеф...
– начал я, и сразу же нас прервали.
Писк зуммера подействовал на меня угнетающе. Задумавшись, я положил трубку.
В дверь постучали.
– Да!
Это был дежурный. Но сейчас он держался официально, даже холодно. Наверное, потому, что вместе с ним в комнату вошел человек, которого я, кажется, где-то видел.
Любитель цапель эгрет
Впрочем, нет... О любом военном можно сказать, что ты его гдето видел. А это был военный, и никакой костюм не мог скрыть его выправки.
– Инспектор, - представился он.
– Не задержу вас. Но обязан задать ряд вопросов.
– Да. Слушаю вас.
– Кто были люди, доставившие вас к обсерватории?
– Не знаю. Я наткнулся на них, блуждая в сельве. Они были добры ко мне.
– А их имена?
– Они не назвали своих имен.
– Но, может, в беседе между собой?..
– Нет. Не знаю причин, но они и впрямь не обращались друг к другу по имени.
– Я задумался.
– В их поведении, в общем, действительно было что-то странное.
– Что именно?
– Ну... Они, например, не отвечали на мои вопросы. О чем бы я их ни спрашивал.
– Хорошо, - сменил тему инспектор.
– Расскажите о том, что произошло в самолете. Всю правду, ничего не преувеличивая и не скрывая. Даже если есть детали, которые причиняют вам боль. Нас интересует некий Репид, человек вам доверившийся.
– Это не так, - возразил я.
– У меня нет ничего общего с этим...
– Кубинцем, - закончил за меня инспектор.
– Нет. Он назвал себя уругвайцем.
– Возможно... Вы журналист, вы будете писать обо всем этом?
– Как можно подробней. Такие вещи нельзя забывать.
– Итак?
Я рассказал все.
Инспектор слушал внимательно, уточнял, переспрашивал, а дежурный тем временем стоял у окна и бог его знает, что он там видел...
– Но вы разговаривали с Репидом?
– Только отвечал на его вопросы.
– Он не был расположен к беседе?
Я усмехнулся:
– По-видимому... Но его напарник, его звали Дерри, высокий курчавый человек, оказался философом. Он кричал над трупом Репида, что революция потеряла еще одного парня. Он даже эпитет употребил. Кажется - "превосходный"... Да, именно так - "превосходный"!
– Превосходный...
– задумчиво повторил инспектор.
– А не мог он произнести нечто противоположное? Вы ведь могли ошибиться. Вы были взволнованны. Все в самолете испытывали ужас перед нападающими.
– "Революция потеряла превосходного парня", - настаивал я, - именно так он и сказал.
– А видели вы кого-нибудь из них раньше? Дерри, Репида, их напарника?
– Никогда. Впрочем, в порту, перед посадкой, я видел Репида. Он был вот в такой куртке, - я кивнул в сторону вешалки, на одном из крючков которой висела грязная куртка погибшего уругвайца.
Инспектор неожиданно заинтересовался:
– Можно ее у вас взять? Она пригодится нам как вещественное доказательство.
– Он подошел к куртке и ощупал ее, словно пытаясь что-то обнаружить в ее подкладке. Потом бросил куртку дежурному, не переставая при этом задавать мне вопросы. Его интересовало буквально все. Он перебирал варианты, отбрасывал их, искал новые - строил рабочую схему. Но всего лишь схему, так я ему и сказал.
– Мы вынуждены начинать с голого места, - вздохнул он. Специфика... Но это все. Благодарю вас за помощь. И рад сообщить, что банк Хента подтвердил ваш счет. Вам следует переодеться, - он критически осмотрел меня.
– Манаус - большой и цивилизованный город. Дежурный принес вам белье и билет на самолет.
– Спасибо.
Инспектор вышел. Лицо дежурного сразу приняло обычный благодушный вид.
– Я тоже рад, - почему-то сказал он, выкладывая на стол содержимое большого свертка.
– Тут все: костюм, белье. Если чтонибудь окажется тесным, мы попробуем заменить. Но выбор, к сожалению, у нас невелик.
Когда он двинулся к выходу, я чуть не спросил его - где же я нахожусь, если обсерватория не в Либейро?
Но сдержался, не желая рисковать, и только попросил карту. Он принес ее и на мой вопрос ткнул жирным пальцем в зеленое пятно:
– Вот Либейро. Мелкий, очень мелкий поселок, даже на карту не стоило его наносить. А это Манаус. Вас здорово побросает над сельвой - самолет у нас маленький.
Я неодобрительно хмыкнул:
– А другого транспорта нет?
– Только катер. Но это долго, - он покачал головой. Очень долго.