Мир в подарок

Демченко Оксана Б.

– Ой, эк его измочалили, – сочувственно вздохнула за спиной Глишка, вернувшаяся с подносом. Утка оказалась огромной, и возмутительно, непередаваемо вкусно пахла. К ней подали здоровенный чугунок с рисом, два вида соуса и хрусткий теплый каравай, выложенный на стол в полотенце. Так называемый самогон оказался прозрачным и подавался в узорном цветном стекле. – Я тряпки принесу скорешенько, вы кушайте пока. Жаровню сеструха мигом доставит. Да вот и она!

В четыре руки служанки, в которых я не без основания заподозрила дочерей хозяина, мгновенно накрыли на стол и исчезли, прикрыв дверь.

Премудрый хозяин явно выдал порцию на троих, даже тарелок принесли именно такое количество. Прав Римах, это лучшее место в проклятом городе. Две пары глаз – белесые и густо-чернильные – смотрели на ужин, словно в мире не существовало ничего, кроме этой утки. Еще бы, интересно, когда они в последний раз ели?

Наири был так страшно голоден, что, утратив каменное выражение лица, мучительно сглатывал тошноту пополам со сгустками слюны и желчи. Митэ, видимо, кормили чаще, она быстро отвлеклась от утки и теперь смотрела, как и я, на арага. Потом на меня. Еще на колени вот-вот бухнется, испугалась я и прикинула, можно ли кормить пациента перед операцией. Опыт Риана задумчиво развел руками: «как знаешь», – ехидно предлагая выбор между отравлением и голодным обмороком. Сребролист – средство очень быстрое, может, и обойдется.

– Наири, садись и ешь, только самогон не трогай, он для дела. Но учти, я не гарантирую, что еда сочетается нормально с вырезанием этих личинок. Может затошнить или хуже…

– Да ему и так хуже некуда, – торопливо вмешалась Митэ. – Пусть ест.

– Ужин подают хозяевам, – он слегка замялся, теряя остатки показной безразличности к происходящему.

– Я буду только травяной чай и хлеб, потом. Митэ оставь половину.

Снова покосился на меня с сомнением, но уточнять не стал. Резко поднялся, дотащился до стула, свалился мешком. Поделил утку пополам и, неловко орудуя двузубой вилкой, едва ли выдаваемой обычно рабам, принялся за еду с отменно здоровым аппетитом. Потом еще раз глянул на нас и отложил вилку в сторону. Мне понравился хруст костей на его крепких зубах. Самый приятный звук за день.

Глиша приволокла ворох льняных тряпок, следом сестра внесла пирожки и большой кувшин с квасом. Оставив все на столике у порога, девушки попрощались до утра, уточнив, что мне больше ничего не надо.

– Митэ, садись, прежде будем тебя лечить.

Я принялась набирать травы в чашку, предварительно поставив на огонь котелок с водой, принесенный вместе с жаровней. По ходу ругалась тихонько: бугаю я объявила ущерб в пять золотых, отстаивая Митэ. А тут пойди разберись, что с чем перемешалось! Пять золотых убытка, как же! Все деньгами меряют, стервецы.

Девочка следила за моими руками с интересом, иногда помогала, когда понимала, что надо делать. Спрашивала про ту или иную травку и радовалась, угадав название. Откуда только знает, в городе ведь росла. Наири не переставал работать челюстями, то и дело сердито косясь на названую сестрицу. Словно, болтая со мной, она нарушает заведенный порядок. От хозяев он добра не ждал, разве что необходимой передышки до следующего неизбежного обмана. На меня не смотрел, наверняка считая мерзавкой, намеренно задабривающей наивную девочку. Да и его самого. Не на того напала. Интересно, кому, кроме маленькой иллы, он доверяет?

Пришло время доставать из набора Риана иглы, нитки, пинцет и тонкий рабочий нож. В лесу я бы все сделала иначе, но тут город, окаянные не дремлют, я их и теперь чую обеих.

Ладно, пора начинать.

Араг

медленно доедал хлеб, явно растягивая удовольствие, когда я закончила работу над травмами иллы. Коленка была разбита тяжело, но не опасно. Лицо удалось спасти, даже швов не останется, кроме небольшого на губе. Им и зубом займусь в другом месте. Наири не морщась, безропотно, выпил омерзительный настой, томившийся над жаровней. Я собрала травки и для снятия боли, и для создания неприятностей туурдам. Риан, по счастью, знал и о них! Интересно, он бывал так далеко на юге? Спрошу как-нибудь позже, при случае.

Теперь Митэ внимательно слушала меня, невозможно серьезная и важная. Еще бы: когда я стану лечить арага, уже снова разложенного на полу, она будет помогать. Убедившись в ее отменной памяти, я посадила девочку ужинать, продолжая инструктировать. Малявка с первого раза запоминала названия инструментов и свои обязанности, все более удивляя меня.

Прирожденная лекарка и травница!

Провозились мы часа четыре, и, закончив, сидели у окна, усталые до полуобморока и настолько же довольные собой. Дохлые туурды, раздавленные Митэ для полной гарантии их кончины, валялись в грязных, заляпанных кровью тряпках, которых за эту ночь накопилась гора.

Наири постанывал в дурманном забытьи. Я зашила обе раны, истратив на их обработку почти весь запас сребролиста. Потом принялась собирать из осколков костей и рваных жил руку. В это время илла, пыхтя от усердия, бережно наносила на изодранную кнутом кожу мазь на основе того же сребролиста, делая это на удивление профессионально. Интересно, все пальцы сохранят подвижность? Я старалась, но случай трудный. К тому же руку ему портили и прежде. К утру все зарастет, а на ребрах образуются свеженькие мозоли. Травку не зря покупают в сухих листьях не на вес, а на объем золота. Или в порошке, но уже минимум по семикратной цене. Под восстановленные ребра арага уместилось не меньше восьмидесяти золотых, столько же монеток устилало спину. Накладное дело – содержать рабов, мне явно не по карману. Допив остывший травяной чай с привычным уже мерзко-сладким послевкусием, я покосилась на арага.

– Митэ, давай я постелю на диване, а ты тихонечко нашепчи ему на ухо – пусть туда добирается. Он сейчас уже может двигаться и еще не спит.

– Как пьяный, да? – фыркнула она. – Так пусть тут дрыхнет, нам без разницы. Все не на камнях.

– Ему будет приятно проснуться на нормальной кровати, вот сама посмотришь.

Она серьезно кивнула, заинтересованная моей идеей. Было очень занятно смотреть, как заботливая илла укладывает послушного и неловкого братца, гладит по пыльным волосам, укутывает одеялом. Неужели этот безмерно длинный день заканчивается? Вот и мы наконец отправились спать, напоследок чуть не в драку поделив с обнаглевшей Митэ широкое одеяло и место на необъятной кровати. Последней осознанной мыслью было: завтра, то есть сегодня, надо ей купить хоть что-то из одежды.

Разбудили меня бодрые после вчерашнего лечения пациенты.

Они активно шептались, устроившись на диване, отданном арагу, и опустив штору, разделяющую зал. Правда, щель оставили, чтобы за мной приглядывать. Говорили совсем тихо, но я же снавь, мой слух вполне отчетливо разбирал и слова, и интонации. Подслушивать было стыдно, лишать их возможности поговорить – гадко. Вот я и лежала бревном, да еще подло подсматривала из-под ресниц.

– У-у, как на тебе заживает! Спина здорово болит? – девчонка устроилась сбоку от арага и робко трогала сухие струпья шрамов.