Мир в пузыре. Том I: Иллюзия реальности
Шрифт:
[1] Буряты — национальность в России этническая группа монголов, говорящая на бурятском языке, исторически сформировавшаяся в районе озера Байкал и объединенная общей культурой и историей.
Глава 16. Последнее письмо (часть 3)
— Я был глуп и наивен. Это было почти два года назад.
— Артем Иванович, есть видео подтверждение с аудиодорожкой. Причем все это есть в базе данных. Вы понимаете, что это серьезные
— Меня повесят?
— Вы признаете, что это сказано Вами? Вы остаетесь при старой точке зрения?
— Я отрекаюсь от сказанного. Я же говорю, это было давно. Я не придерживаюсь старой точки зрения. Я поддерживаю новое государство!
— Вы изменили свое мнение в обратную сторону?
— Да. Разве такого не может быть?
— Это хорошо, — вздохнул молодой человек и что-то черканул в деле. — Это очень похвально! Но любое сказанное грязное слово, оставляет отпечаток в виде низкого балла. Вот только на видео у Вас борода, а голос слегка похож. Нейронные сети не дали вразумительный процент сходства. Следовательно, остается лишь прямой вопрос, адресованный Вам. Вы подтверждаете, что такое когда-то говорили или нет?
— Нет, это был не я. Что Вы, нет! А то, от чего я отрекся, это я так выкручивался. Я испугался допроса и начал нести околесицу. Я такого вообще никогда не говорил.
— Ага, вот теперь ясно, — дознаватель опять что-то черканул в деле.
— Теперь Вы меня отпустите?
— Увы, нет, — улыбаясь. — При обыске, в Вашем незарегистрированном месте проживания, было найдена уйма запрещенных предметов. Вы хоть понимаете, что за это грозит Вам?
— Зачем Вы пришли, что Вы хотите? Неужели Вы пришли сюда лишь раде сотрясания воздуха или наставлений?
— Вы думаете, я пришел просто поболтать?
— Вы знаете, что такое долг перед Родиной? Настоящий долг? Вижу, Вы очень молоды и мало, как в этом разбираетесь. Мне сейчас тридцать три года и я родился в Российском Союзе Федераций, я служил, границы охранял. Я бывший военный. Я прекрасно знаю, что такое долг. А когда Вы говорите мне про долг, становится противно. Потому как этот новый долг, не что иное, как просто стать рабом.
— Ваша позиция ясна.
— После вторжения границы пали, сейчас это просто колония.
— Ладно, хватит!
— Я просто хотел перед стиранием высказаться. Но чего мне на Вас наезжать. Вы новенький. Молодой человек, который принял новую власть, но не потому, что Вы плохой. А потому, что другой жизни не видели, не с чем сравнивать. Нет альтернатив. Нет будущего. Вы хоть помните жизнь до вторжения?
— Спасибо, что не набрасываетесь.
— А есть в этом какой-то смысл?
— Нет. За агрессию вас могут наказать изнурительными пытками. Нападение на лицо находящееся при исполнении.
— Так вы помните то время? Российский Союз Федераций…
— Хватит! — дознаватель ударил
— А это больно?
— Имплантация? Нет.
— Я про стирание.
— Артем Иванович, — закрыв папку, он отложил ее в сторону. — Оглянитесь.
— В смысле?
— Видите ту камеру, — указывая на устройство над входной дверью.
— Это что, камера? Там все время висела камера?
— Успокойтесь, я ее отключил, — указывая на свои очки.
— Давно?
— Вы уже пришли в помещение с выключенной камерой. Отключи я ее в процессе или после того, как Вас сюда привели, это могло вызвать уйму вопросов. Есть такая структура, называются ревизионная комиссия.
— Так это же Искусственный Интеллект, слышал об этом.
— Вот куда вы торопитесь? Дайте я закончу.
— Хорошо, извините.
— А так это выключение можно выдать за сбой, она прекратила работать с двенадцати ночи. У камеры малый объем памяти для кэша, но обычно обновления приходят мелкими пакетами. Я сделал так, чтоб они пришли одним разом.
— Вы намерено сделали так, чтоб наш разговор никто не услышал. Я правильно понял?
— Скажу так, я искал Вас!
— Так Вы знали? Вы знали, где я прячусь?
— Конечно, мы знаем все. Просто выжидали. Информация поступила еще вчера.
— И кто меня сдал?
— Это не важно.
— Ну, и к чему Вы клоните?
— Я бы не хотел начинать карьеру с таких жестких и радикальных мер. Именно такие меры воздействия на Вас, предполагают воспитательные мероприятия, среди детей и молодежи. Скажу по правде… — дознаватель нагнулся —…я такие методы не одобряю. У детей должно быть детство.
— Смертная казнь?
— Естественно, — облокотившись о спинку стула.
— Так, к чему Вы клоните? — мне стало очень интересно.
— Давайте Вы пойдете мне навстречу, а я к Вам.
— На встречу?
— У меня есть для Вас интересное предложение.
— Послушайте меня, следователь, я не владею информацией о террористических ячейках, я не знаю никого, кто высказывается против власти. Я живу себе и никого не трогаю, и стараюсь не навредить Единому Государству Земли.
— Нет, что Вы, — снимая очки, он продолжал улыбаться. — Я не собираюсь у Вас выуживать информацию или требовать заложить кого-то.
— Как Вас зовут?
— Это не относится к делу.
— Ну, же.
— Константин.
— Тогда объясните мне, Константин, о чем Вы вообще говорите?
— Артем Иванович, по данным досье, я не должен вообще с Вами разговаривать. Начнем с этого.
— Цену набиваете, понятно.
— Нет, Вы так и не поняли.
— Мне нужно унизиться? Вы хотите, чтоб я откинул свои моральные принципы в сторону, и вы воспользуетесь этим? Ведь не просто вы отключили камеру. У Вас есть потребности, которые я должен удовлетворить.