Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1

Коллектив авторов

Абсолютные числа погибших мало о чем говорят без соотнесения их с численностью населения страны и без учета длительности периода. И то, и другое попытался учесть Р. Руммель, составивший список 15 самых «смертоносных» по отношению к своему населению режимов XX в. На первом месте в этом списке стоит режим «красных кхмеров» в Камбодже в 1975-1979 гг., когда ежегодно уничтожалось 8,2% населения страны. За ним следуют Турция при Ататюрке (1919-1923) — 2,7% и Хорватия при усташах, проводивших политику геноцида православных сербов, евреев и цыган (1941-1945) — 2,5%. Но по длительности периода, который Руммель рассматривает как период террора против собственного народа (1917-1987), первое место занимает СССР с годовым коэффициентом гибели населения вследствие демоцида 0,42%. Трактовка всех 70 лет существования СССР как периода демоцида едва ли правомерна, его следовало

бы сократить вдвое, но при этом вдвое увеличится коэффициент. Отметим, что в Китае с его огромной численностью населения, несмотря на очень большое абсолютное число жертв демоцида, этот коэффициент значительно меньше, поэтому в число 15 стран, переживших в XX в. самые «смертоносные» для собственного населения политические режимы, он не попадает.

Демографические катастрофы XX в. по своим абсолютным масштабам превосходят все известные события такого рода в прошлом. Одно из самых страшных — знаменитая эпидемия чумы XIV в. «Черная смерть», последствия которой ощущались в истории Европы не одно столетие, унесла не более 20-25 млн жизней. Число жертв демографических катастроф XX в. намного больше. Но по отношению к стремительно растущей, особенно с середины XX в., численности населения мира, масштаб этих катастроф не так уж велик. Их негативные последствия — прежде всего не демографические (хотя, конечно, есть и они): на первый план выходит их социальное и гуманитарное содержание. XX в. стал временем установления небывало эффективного контроля над факторами смертности, поэтому каждый катастрофический всплеск смертности — это вызов человечеству, угроза его главным достижениям, его извечному поступательному движению. Сможет ли человечество принять этот вызов и навсегда избавить себя от демографических катастроф? На этот вопрос должен ответить уже XXI век.

Мировая экономика

XX век — это век экономики. Идет ли речь об империализме, о глобализации, о мировых войнах, о тоталитаризме или о государстве всеобщего благоденствия — экономика становится зеркалом больших изменений новейшей истории. Именно в XX в. экономика становится полноценной отраслью знаний, вырастая из финансового права и торгового дела в науку, триумф которой признается учреждением в 1969 г. премии Шведского государственного банка по экономическим наукам памяти Альфреда Нобеля. Влиятельные экономические мыслители были и в веке XIX, но только двадцатое столетие связано с новым, научным пониманием экономики, олицетворением которого можно считать британского ученого Дж. М. Кейнса. «Общая теория занятости, процента и денег» (1936), как бы к ней ни относились в разные периоды XX в., определила новый подход к развитию государств и обществ, подход, который в полной мере можно назвать экономическим. Многие очевидные сегодня способы экономического наблюдения за мировым хозяйством появились также в XX в. К примеру, понятие «валовой внутренний продукт» (всем известный теперь ВВП) было предложено в 1930-е годы американским исследователем С. Кузнецом, занимавшимся разработкой системы национальных счетов. Как показала новейшая история, экономический рост всегда идет параллельно с развитием политических, правовых и регулирующих институтов и на национальном, и на региональном, и на глобальном уровнях. И получается, что научная модель экономической реальности перестает быть линейной, как, например, полагали сторонники понятий цивилизационного прогресса и индустриальной модернизации, а становится многомерной и параллельной, когда прирост экономического потенциала и растущая эффективность управления дополняют друг друга.

Под экономикой можно понимать разное. В XX в. закрепились несколько взаимосвязанных значений: во–первых, это собственно хозяйственная деятельность, во–вторых, это наука о хозяйствовании, в-третьих, это практика принятия решений, экономическая политика. Все эти ветви экономики бурно развивались в XX в. Учитывая, что на каждую из сторон можно посмотреть на разных уровнях развития — макро–, мезо– и микро–, сложность и многообразие изучения экономической реальности в исторической ретроспективе кажутся непостижимыми. Однако мировая наука не боится сложностей — и с момента присуждения в 1993 г. Нобелевской премии Р. Фогелю и Д. Норту «за возрождение исследований в области экономической истории, благодаря приложению к ним экономической теории и количественных методов, позволяющих объяснять экономические и институциональные изменения» — экономическая теория, клиометрика (речь о ней пойдет ниже) и экономическая история развиваются сообща.

История

мировой экономики, начиная с промышленной революции (само название закрепилось только к концу XIX в.), стала историей быстрого технического прогресса, устойчивого экономического роста и расширяющейся глобализации. Мировое хозяйство становилось все более сложной всемирной системой разделения труда и замысловатой паутиной товарных и финансовых отношений. Опыт экономического развития XX в. сконцентрировал внимание исследователей на нескольких ключевых вопросах: поисках источников экономического роста, понимании роли институтов в экономическом развитии и оценке влияния глобализации.

Периодизация. Существует немало мнений о периодизации экономического развития мира в новейший период: от «короткого XX века» (Э. Хобсбаум) до «долгого XX века» (Д. Арриги). С точки зрения экономической политики, можно выделить периоды либерального рынка (1900-1913), автократического развития (1914-1950), управляемого рынка (1950-1973), неолиберального рынка (с 1973 г.). В историко–экономической литературе встречаются и более образные хронологические вехи: так, конец XIX В. — 1913 г. называется «первой экономической глобализацией», период 1914-1945 гг. именуется «второй Тридцатилетней войной», период 1946-1973 гг. определяется как «славное тридцатилетие», 1974-1991 г. — «десятилетия кризиса», а период с 1991 г. до наших дней — «современной глобализацией».

Важной вехой глобальных экономических изменений в XX в. можно считать секторальный переход: мир вошел в XX столетие аграрным, в середине века стал индустриальным, а к концу века пальма первенства постепенно переходит к производству не товаров, а услуг. Таким образом, аграрная экономика мира стала индустриальной, а затем и постиндустриальной.

Вряд ли возможно выделить общие тенденции, которые бы отражали специфику развития различных национальных экономик, но, тем не менее, уверенно можно говорить, что мировое хозяйство до и после 1950 г. — это две разные эпохи. Первая половина XX в. началась как время прогресса, но стала временем «экономики войны» и мирового экономического кризиса, а вторая половина XX в. открыла, с одной стороны, период политической независимости и экономического преуспевания, а с другой — стала временем экономического противостояния «капиталистической» и «социалистической» экономических систем и через новый структурный экономический кризис привела к новой современной экономической глобализации.

Экономический рост и экономическое развитие. Разницу между этими близкими на первый взгляд понятиями определил еще в 1911 г. Й. Шумпетер: «Поставьте в ряд столько почтовых карет, сколько пожелаете — железной дороги у вас при этом не получится». Рост — это увеличение производства и потребления товаров и услуг, а развитие — появление нового, изобретение, привнесение новых идей, инновация.

Экономический рост можно разложить на две составляющие: демографический компонент (рост населения) и собственно экономический компонент (рост производства на душу населения), причем только рост второго компонента положительно влияет на реальное улучшение условий жизни.

В XX в. экономический рост реального дохода на душу населения в среднем составил 1,5% ежегодно, что существенно выше, чем в XIX в. Абсолютные показатели подушного дохода за век выросли в 3-4 раза. Однако достижения бурного экономического роста оказались весьма неравномерно распределены по миру. Можно обратить внимание, что экономический рост в Азии или Латинской Америке шел быстрее, чем в Западной Европе или США, однако подушный доход рос значительно медленнее, прежде всего вследствие очень большого населения этих регионов. Такое наблюдение свидетельствует о многообразии и неравномерности развития экономики в глобальном масштабе как о важном свойстве мирового хозяйства в новейшую эпоху. Мировое хозяйство в разных уголках планеты живет на разных скоростях.

Основой экономического роста в XX в. стали удивительные демографические успехи. Мир вслед за Европой стал переживать демографический переход (от высоких показателей рождаемости и смертности к более низким). Из–за разновременности перехода в разных странах прирост населения также происходил неравномерно. Главным следствием снижения уровня смертности (прежде всего младенческой) было резкое возрастание средней продолжительности жизни, что опосредованно свидетельствует и о росте благосостояния (часто измеряемом доходом на душу населения, качеством питания и стандартами здравоохранения).