Мир вашему дому!
Шрифт:
Игорь, уже входя в комнату с упаковкой ветчины и хлебом для бутербродов, в упор спросил:
— Знаешь?
— Подозреваю, — дипломатично ответил Тимка. — Шеф не верит, правда. Да я и сам не верил, пока не нашёл кое-какие следы.
— Когда успел?! — удивился Игорь. Тимка, молотя челюстями, как камнедробилка, ухитрился ответить чисто:
— Умеючи долго ли?.. Я зачем прилетел — не затем, чтобы мне руки выкручивали…
— Догадываюсь, — кивнул Игорь.
— Дело из ряда вон, — Тимка уничтожил второй бутерброд; кусок ветчины свисал у него изо
— Да делай, я-то что? — не понял Игорь. Тимка шлепнул на хлеб еще один кусок и вздохнул:
— Дело в том, что мне иррузайцев придется пока оставить. В двух местах сразу я быть еще не научился. Работаю, но пока без толку…
"Уж не на это ли и расчет у этих сволочей?" — подумал Игорь, и Тимка продолжил:
— Конечно, на это у них и расчет. Но, — он протянул руку и хлопнул Игоря по колену, — они от меня все равно никуда не денутся. Только попозже.
— Да о чем ты говоришь? — Игорь вздохнул. — Ерунда все это… Ты тех достань. Подонков этих. А с Иррузаем мы и сами разберемся.
— Ну нет, — Тимка упрямо мотнул головой. — Закончу в Озерном — и пусть иррузайцы эвакуируются на полюс. На час дольше проживут.
— Ты за этим приехал? — уточнил Игорь. Тимка дожевал бутерброд и откинулся в кресле.
— Да. Я же обещал тебе. И себе. Игорь встал:
— Угу…Поспишь?
Он видел, что Тимка хотел сказать «нет», но что-то в его лице словно обмякло, он махнул рукой:
— Четыре часа, не больше. Я тут лягу?
— Спальня там, — улыбнулся Игорь, — иди и устраивайся по-человечески. Можешь и в душ зайти.
— Слякоть тут у вас, — сказал Тимка уже из спальни. — У тебя где бытуха?
— Там же, рядом с душем, — откликнулся Игорь.
— Я одежду почищу, ага?
— Конечно.
Тимка еще какое-то время шуршал, потом затих. Игорь заглянул в спальню — из-под одеяла торчали только клок волос и кисть руки с расслабленными пальцами.
Игорь вернулся в комнаты, но даже не успел сообразить, что будет делать — снова ожила связь. Степка на экране, явно не рассчитывая на ответ, объявил коротко, что "идем за Пограничную, резать иррузайцев за детишек в Озерном" и вырубился.
Что интересно — никто и не сомневается, что бомбу взорвали иррузайцы. И никто не опросит — как они добрались до Озерного?
Кто их туда ПРИВЕЗ. И — ЗАЧЕМ.
Люди привыкли к тому, что СВОИ — это. СВОИ. И никак иначе… Это, конечно, здорово. Но какое же богатое поле деятельности для подонков всех мастей — тех, кто еще ползает по разным плане там, готовый на все, чтобы…
— Да ради чего?! — Игорь обеими руками шарил по стене. — Неужели правда ради… у-у, мммерзость!
Он спустился вниз и взял в принтере "Землю и волю". Экстренный выпуск украшала шапка: "Преступная небрежность официальных властей — из-за их халатности в столице убито двадцать семь детей!"
"Убито двадцать семь детей" было набрано красным,
Тяжелые мысли навалились на Игоря. Нет, он не был наивным щеночком, абсолютно уверенным в благополучии мира. Он и читал и слышал о разных вещах, то тут, то там прорывавшихся мерзкими гнойниками: притоны наркоманов и лаборатории по производству этих наркотиков; подпольные клубы педофилов и «наслажденцев»; убийцы-маньяки и просто подонки… Их было исчезающе мало в красивом и благородном мире — и вроде бы становилось еще меньше…
Но они был и. Как древние насекомые-паразиты, как клопы или тараканы, таились по пыльным углам большой, веселой и деловитой Галактики Человечества реликтовые пакости — алчность, разврат, себялюбие, жестокость, лень и безразличие. Таились — и выползали, оставляя за собой следы крови и грязи, едва предоставлялась возможность…
Игорь перевел дыхание. Что толку молотить кулаками в стены. Надо бороться — просто бороться. И тогда мерзости станет еще меньше. Хотя бы на чуть…
ДОЛЖНО стать меньше.
1. Стихи Ю.Энтина.
Когда хоронили сестричку Борьки, шел дождь. Игорь плохо запомнил, как все происходило. Тимка, кстати, не уехал еще и держался где-то в задних рядах, сунув руки в карманы куртки. Сам Игорь хотел подойти к Борьке, но не решился — тот стоял возле самой костровой площадки, рядом с родителями, старшими сестрами и Катькой — стоял такой жуткий, с окаменевшим лицом, что Игорь прямо с кладбища пошел к себе.
По дороге стекали влево и вправо, в водосборники, черные струи. Тимка догнал Игоря, пошел рядом, задумчиво слизывая воду с верхней губы. Потом спросил неожиданно: