Мир вашему дому!
Шрифт:
На пол рухнули обгорелые ошметки.
— Оба сюда! — рявкнул Игорь, свешиваясь в проем.
— Мы тут, собственно, закончили, — Зигфрид появился снизу. — Только и разговора, что яшгайаны, а так и глянуть не на что.
— А у кого слюни через уши капали? — подколол Игорь. — Давайте скорее, мы, похоже, пришли.
Мальчишки поднялись на верх лестницы, осматриваясь и держа оружие наготове.
— Мы войдем туда первыми, — предложил Зигфрид, — и глянем, что там. По-моему, там никого нет.
Цепочка вабиска с ружьями наперевес, нацеленными на Женьку и девчонок, перегораживала причал. Стоявший с левого края офицер-пограничник — его
— Бросьте оружие.
— Интересно, — процедила Катька, — почему не сработали сканеры?
— Радиация, — ответил Женька. Все трое медлили, хотя ни реакция, ни огневое превосходство не могли спасти от залпа из дюжины крупнокалиберных ружей практически в упор. Лизка зашептала:
— Если начнем стрелять… — но Женька прервал ее:
— …то мы убьем полдюжины, а остальные убьют нас. Вот что, девчонки — вы прыгайте в озеро и плывите, а я…
— …стану героем посмертно, — теперь Лизка прервала его. — Нет уж, обойдешься.
Катька остановившимися глазами смерила вабиска, закусила губу и плавным незаметным движением сняла ИПП с предохранителя — бок Женьки закрывал ее правую руку от врагов.
— ЛО-Ж-И-И-ИСЬ!!! — заорал кто-то за спинами вабиска и засвистел по-казачьи. Женька и обе девчонки, не размышляя, рухнули ничком. Огромную пещеру озарили пронзительные вспышки плазмы. Затрещал плавящийся камень, кислый запах, заставлявший сглатывать, поплыл над водой и причалом.
— Я подумал-подумал — и решил, что могу пригодиться, — сказал Стёпка отпихивая ногой дымящиеся шкварки.
Хрипло дыша, Борька выволок на себе из дверей Зигфрида. Германец надрывно кашлял, лицо у него посинело, как от удушья.
— Не ходи туда, — сказал Борька, плюясь какой-то зеленой гадостью. — Там какая-то сволочь… похоже, еще один фомор. Я еле успел вытащить… не ходи, — он тоже закашлялся и сел беспомощно под стену, почти уронив Зигфрида.
— Это ОН, — сказал Игорь, перестав обращать внимание на друзей. И, сделав шаг к двери, остановился перед ней.
Холодный огонь разбежался из мозга по телу, заискрился, играя, в кончиках пальцев. Борька, худо-бедно отдышавшийся, с изумлением услышал словно издалека идущие слова — невнятные, их как будто и не Игорь произносил, хотя у него шевелились губы…
Потом Борька увидел, как кованые дверные створки, к которым Игорь и не прикасался, прогнулись, сорвались с лопнувших чугунных засовов и с грохотом влетели внутрь зала.
Игорь шагнул следом.
В высоком черном зале окон не было — свет отраженными потоками падал из больших зеркал полированного камня — и чернел. Да, свет чернел — это именно так и выглядело. Жутковато, что и говорить. Чок… чок… чок… Зато разносило по залу бьющиеся в почти невидимые стены звуки шагов мальчика. Он ощущал присутствие врага — как ощущают огонь, не видя его. А потом впереди появилась высокая фигура в яшгайанском плаще. Она словно бы плыла над полом, шевеля в такт невидимым шагам посохом, похожим на трезубец — и остановилась в скрещении двух лучей. Под капюшоном стыла темнота.
"Сейчас ты умрешь, — размеренно и равнодушно ввинтилась в мозг Игоря похожая на ледяной бурав мысль, — Меня просили доставить тебя живым, но я не откажу себе в удовольствии прервать твои дни лично."
Игорь молча встал в "стойку воина", не сводя глаз с пустоты под капюшоном. И тогда фомор метнул в него две бурлящие реки пламени — сорвавшуюся с пальцев биоплазму, похожую на выстрел из старинных огнеметов. Пламя раскололось и стекло на камень, вскипевший длинным шрамом — Игорь подставил руки ладонями вперед. Фомор сделал то же самое, и они застыли — мальчик и темный призрак, друг против друга, совершенно неподвижно и молча. Потянулись минуты, настигавшие друг друга, словно катящиеся морские волны. На лбу и висках Игоря вздулись вены, по щекам стекал пот. Но и посох фомора мелко дрожал.
Первым не выдержал именно фомор. С шипящим воплем он метнулся вперед невообразимым прыжком, его посох ощетинился тремя клинками, и в воздухе сплелась огненная паутина, рухнувшая на Игоря, словно ловчая сеть. Мальчишка выкатился из-под этой сети, грозившей порезать его на поджаристые квадратики, ударил фомора по ногам лезвием силового поля — бесполезно, зато это дало ему время вскочить.
Посох в длинных руках врага вращался пропеллером, оставляя огненный след-диск. Игорь не боялся трехзубого клинка, но посох еще и помогал концентрировать энергию… Не переставая защищаться — ментально и физически — он спокойно и быстро искал способ «достать» врага. И, кстати, пока не видел такого.
Фомор, не переставая передвигаться и крутить посох, начал произносить какие-то невнятные слова, скрежещущие и длинные. У Игопя появилось страшное ощущение — словно из-под капюшона прямо ему в душу смотрят ледяные глаза — не один глаз фомора, даже не два человеческих или вабиска, а много-много. Такие глаза, наверное, у смерти…
Мальчишка поспешно полоснул воздух древней рунической лигатурой — "я есть", потом выстроил ряд защитных рун, как учили его по методике Гвидо фон Листа. (1.) Фомор откачнулся, сбившись, умолк и перестал вращать посох. Но почти тут же, подняв руки, начал произносить еще какие-то слова, гулко отозвавшиеся за спиной Игоря — только за спиной, в остальном зале эхо молчало. Очевидно, что-то должно было произойти и… и не произошло, хотя Игорь напрягся в ожидании. Фомор, похоже, тоже удивился — даже шагнул назад, не покачнулся, а именно шагнул, и жест, которым он вскинул, посох, напоминал вполне человеческий жест защиты.