Мир вечного ливня
Шрифт:
По такому описанию может создаться впечатление, что сны навязчиво преследовали меня, но это не так. Просыпаясь, я почти сразу забывал их, как любые нормальные сны. Странным в них было только одно — сюжет был не противоречивым, не абсурдным, если так можно сказать. Это меня удивляло, но не больше.
— Возможно, путешествия в сферу взаимодействия не проходят для человека бесследно, — предположила Катя, когда я ей все рассказал. — Что-то меняется в мозгу. Может, пройдет постепенно.
— Да оно меня и не напрягает. Просто прикольно. По таким снам можно было бы рассказы писать.
— А кто мешает?
Честно говоря, я даже попробовал, но текст не укладывался
Говорят, что, не зная броду, в воду лучше не соваться. И я решил пойти хоть и обходным, но более надежным путем.
На следующее утро, с трудом убедив Катю остаться дома, я подъехал на нашем стареньком «жигуленке» по указанному в газете адресу. Шел жесткий колючий снег, так что мне пришлось поднять воротник пальто, чтобы колкие ледышки не сыпались за шиворот. Передо мной высилась черная бронированная дверь, сразу давшая понять, что отказ от штурма был верным решением. В который уж раз я убедился, что в городе нахрапом не сделаешь ничего. Я нажал кнопку, ощущая на себе взгляд через объектив висящей на стене видеокамеры.
— Вы к кому? — раздался из динамика равнодушный голос.
— Мне попалась газета с объявлением.
— Насчет вступления в клуб?
— Совершенно верно.
Щелкнул электронный замок, и дверь отворилась, впуская меня внутрь. В коридоре за стойкой сидел охранник, он потребовал паспорт, занес в компьютер данные, после чего пропустил меня через турникет и указал, куда следовать дальше. На втором этаже у лифта меня ожидала секретарша с планшетиком в руках.
— Александр Фролов? — уточнила она, делая по-меточку на бумаге.
— Совершенно верно, — кивнул я.
— Откуда вы о нас узнали?
— Из газеты.
— Хорошо. Желаете вступить в клуб?
— Вообще-то я не очень понимаю, чем вы занимаетесь. Но меня интересует все, что связано с возможностью побегать и пострелять.
— Из боевого оружия пока пострелять нельзя, нам еще не дали разрешение на обустройство тира. Однако пневматическое и световое у нас имеется. Но членство в клубе у нас не бесплатное.
— Понятное дело, — улыбнулся я.
— Взнос три тысячи долларов в месяц.
Я постарался сохранить на лице ту же улыбку, но можно было и не трудиться, потому что весь мой вид, и одежда, и манера разговаривать, я знал, говорили о том, что таких денег у меня нет.
— Дороговато, — я с пониманием кивнул. — Жаль. Таких денег у меня нет. А так хотелось тряхнуть стариной…
— Служили? — холодно поинтересовалась секретарша.
— Да, снайпером в спецназе.
Она никак не отреагировала на это, и тогда я решил пойти ва-банк.
— И еще в одном странном месте, которое называется сфера взаимодействия, — добавил я. — Если это говорит вам о чем-то.
— Нет, меня это не интересует, — честно сообщила девушка. — К сожалению,
— Да ничего, — улыбнулся я. — Все понятно. Извините за беспокойство.
Я спустился на лифте, но, когда уже внизу поравнялся с охранником, он меня окликнул:
— Извините, господин Фролов. Мне позвонили сверху. Не могли бы вы подняться на третий этаж? Отказ, который вы получили, является недоразумением. Вы можете переговорить с начальством.
— Да нет, спасибо, — ответил я. — Вряд ли мне подойдут условия. Вы меня выпустите?
— Боюсь, что нет. Мне указано настоятельно предложить вам подняться в приемную председателя клуба.
— И если я не сделаю это по доброй воле, вы примените силу?
Терпеть не могу угроз. Бесят они меня до последней возможности.
— Боюсь, что да, — с едва заметной запинкой ответил охранник.
Это правильно, что с запинкой. Хоть и сосунок, но чутье волчье, точнее, собачье. Понятно, что у него наверняка есть достаточно эффективное средство принуждения, вроде электрошокера или баллона с перцовым экстрактом. Но любое средство, дающее преимущество в рукопашной стычке, не отменяет саму рукопашную стычку. Да еще ведь надо успеть. Успеть надо и применить средство, и воспользоваться преимуществом. И для того, и для другого нужен опыт. А у щеночка-охранника было его маловато. Точнее, почти не было у него ничего, кроме неплохой физической формы, навороченного оборудования и… Да, и электрошокера. Только тыкать им тоже надо уметь.
Тыкать электрошокером надо в тело, а не мимо него, даже когда противник уворачивается так ловко, как получилось у меня, в следующую секунду я перехватил руку с электроразрядником и так шарахнул ею о стойку, что приборчик грохнулся на пол, а охранник взвыл от боли.
«Бить опять будут», — с досадой подумал я, ожидая, что противная сторона не замедлит с подкреплением.
Правда, можно было попробовать окончательно вырубить мальчика и попробовать выйти отсюда, а уже потом побеседовать с рыжим на более выгодных условиях. Я резко рванул на себя руку охранника, выволок его из-за стойки, шарахнул коленом в живот, а потом для верности сверху локтем в затылок, после чего он снопом рухнул мне под ноги. Однако, забравшись на его место, я не смог разобраться с органами управления — кнопок было столько, что у меня глаза разбежались. Какая из них открывала дверь, я не имел ни малейшего понятия, но подозревал, что большая их часть вообще ни к чему не подключена, а расположена здесь только для отвода глаз.
В сложившейся ситуации оставалось мне только одно — подождать еще кого-нибудь и попробовать у него выведать, как открывается дверь. Но даже с трофейным электрошокером меня вряд ли ждала удача на этом пути. Я повертел приборчик в руках и отбросил — он только помешает в драке. Все это нелетальное оружие, как его модно теперь называть, не дает в стычке ничего, кроме чувства ложного превосходства перед противником. Вот палка в умелых руках — другое дело. Или кастет, к примеру. Или ножик, пусть даже плохонький. А вся эта газово-шоково-травматическая требуха годилась только на то, чтобы выманить деньги у населения. По боевым характеристикам на что-то годилась, пожалуй, только «Оса», стреляющая резиновыми пулями с алюминиевым сердечником, но надежность у нее, как показывала практика, ниже всякой критики. Короче, несмотря на так называемую либерализацию законов об оружии, преступник все равно оказывается в гораздо более выгодном положении, чем простые граждане. Ему-то плевать, разрешено носить боевой пистолет или нет. Он его носит, и все.