Мир Вечного. Лучший дуэт галактики (сборник)
Шрифт:
— Ну что ж, Анатолий Остапович, отлично сработал. И быстро.
В глазах Стрепетова мелькнуло понимание.
— Рыбалка… — сдавленно произнес он.
Данченко кивнул:
— Талантливый ты мужик, Вадим Сергеевич, и поработал знатно, со тщанием. «Деза» вышла — залюбуешься. Но, извини, на твоем уровне. Ежели бы кто рангом пониже прочитал, ни в жисть бы не догадался, что это «деза». Но, извини, на наш ты пока не вышел. Тебе бы в нашем кругу повертеться, с императором пообщаться, так, глядишь, и сделал бы что-нибудь такое, во что я поверил бы. А так… — он махнул рукой, — да еще, чтобы придать достоверности,
— Эх, Василий Тарасович, Василий Тарасович, — Стрепетов окинул Данченко жалостливым взглядом, — ты действительно ничего не понимаешь. Я ведь отнюдь не враг ни тебе, ни народу, ни государю. И все, что я делаю, как раз на пользу всем должно было пойти. Вернее, нет, — он тряхнул головой, — не совсем так. Скорее на то, чтобы весь вероятный вред от нашего скудоумия и незнания минимизировать. Но иначе нельзя, нельзя… да ты и сам поймешь, — внезапно вскинулся он и вскочил на ноги, — идем-ка!
— Куда? — набычился Данченко.
— Недалеко, — растянул губы в улыбке Стрепетов.
— Тебе бы не петушиться, а сдаться подобру-поздорову, Вадим Сергеевич, — сокрушенно вздохнул Данченко. Но Стрепетов его не слышал.
— Михаил! — коротко приказал он. И офицер, вбежавший с докладом, извлек из кобуры лучевик и шагнул к генерал-лейтенанту…
Они вышли из кабинета и прошли через приемную к лифтовому холлу. Подойдя к крайней шахте, Стрепетов вызвал лифт и повернулся к Данченко:
— Понимаешь, Василий Тарасович, ты думаешь как все: человек — царь природы, ибо создан по образу и подобию божескому. А на самом-то деле нет. Есть и кто повыше, кто помудрее и самим Творцом поставлены над всеми властвовать. И противиться им — сущее безумие…
В этот момент подошел лифт, и Данченко грубо втолкнули в кабину. Он было дернулся, но молчаливый охранник тут же упер ему в лоб ствол лучевика. А Стрепетов между тем продолжал:
— Лишь тот, кто примет их волю и власть над собой, кто отдаст им всю свою…
А в голове у Данченко внезапно всплыло: «… под воздействием неизвестного фактора мировоззрение и приоритеты человека меняются кардинально…» А ведь этот «фактор», судя по всему, здесь! И они ведут его к нему. Значит, что же, он тоже совсем скоро запоет так, как Стрепетов, предаст все, чему служили десятки поколений его предков, чему служил он сам? И ведь это совсем близко, близко… Ребята из лейб-гвардейской бригады морской пехоты могут и не успеть. Вернее, они ТОЧНО не успеют. Ибо штурм не начнется, пока существует шанс вытащить его из лап Стрепетова. А к тому моменту, как они решатся, он уже сам превратиться вот в такую, вещающую с горящими глазами подобную муть, говорящую куклу. И станет союзником или даже послушной марионеткой в руках неведомого врага, как Стрепетов или вот этот самый Михаил… Ну уж нет!
Данченко гневно взглянул на Стрепетова и, вскинув руки, сильнее упер себе в лоб ствол лучевика и надавил на чужой палец, лежащий на спусковом крючке!..
— Прошли минус третий этаж — чисто!
— Осторожнее там, — отозвался Леонидов, — напоминаю — всех обездвиживать
— Понятно, — отозвался командир «Бешеных медведей».
— И поаккуратней, — вновь напомнил Леонидов, — постарайтесь никого не грохнуть. Даже тех, кто оказывает сопротивление. Все ведь наши, мать их…
— Сделаем, — вновь отозвался коммуникатор и тут же взорвался криками, грохотом выстрелов и рикошета. Леонидов дернулся, но промолчал. Люди в деле — чего отвлекать? Закончат — сами доложат.
— Здесь «Медведи»! — раздалось из коммуникатора минуту спустя.
— На связи.
— Четверо. Забаррикадировались в лифтовом холле. У меня двоих зацепило. Отправляю наверх с телами.
— Трупы?
— Нет, все «успокоенные». Хотя не совсем и целые. Они ж без защиты… если бы не бросались как бешеные, то мы бы их упаковали поаккуратнее. Полковник Стрепетов не обнаружен.
Леонидов повернулся к группке «Бешеных медведей», стоявшей в десятке шагов от него, и поднял два пальца. Тут же двое отделились от группы и, включая на ходу гарнитуру и выходя в сеть операции, побежали ко входу в здание. «Бешеные медведи» работали по этажам строго определенными группами по двенадцать человек. А поскольку все этажи, кроме подземных, были уже зачищены, а их обитатели, получив укол, увезены в «накопитель» (им всем предстояла тотальная проверка на мнемополиграфе), то группы, зачищавшие верхние этажи, теперь находились в резерве.
— С этажами — дробь, — спустя десять минут доложил командир «Медведей», — но вот лифтовая шахта ведет куда-то ниже.
— Пока на месте, — приказал Леонидов и повернулся к Лиховцеву:
— Григорий Данилович, не припомнишь, куда здесь идет лифтовая шахта глубокого залегания?
У ведомства Лиховцева имелись подробные планы всех государственных и специальных зданий и сооружений империи.
— Ну как же, — усмехнулся он, — в страшные подвалы контрразведки. А если серьезно, то у них там внизу специальный модуль на случай орбитальной бомбардировки. Два этажа.
— Так, командир, — двойку вниз, на разведку, на стропах. Лифты включать не будем. Только пусть будут постоянно на связи.
— Понятно…
— Да нет, постоянно — это значит ПОСТОЯННО. Пусть хоть стихи читают, хоть просто языком молотят, но чтоб ни на секунду не умолкали, понял?
— Понял.
— Разведи их по частоте, чтоб друг друга не забивали.
Спустя десять минут коммуникатор ожил.
— Господин генерал, тут это…
— Что?
— Найдено тело генерал-лейтенанта Данченко. В лифтовой кабине. Убит выстрелом в голову.
Леонидов скрипнул зубами. Эх, Василий…
— Поднять сможете?
— Да.
— Под… — Но тут в коммуникаторе возник какой-то шум, крики и чей-то рев: «Господин!!» Леонидов выкрикнул:
— Командир?!
— Одну минуту, господин генерал, тут это…. помехи снизу. Сейчас все нормально. Поднимаем тело.
— Нет! Заблокировать дверь. Никого не выпускать!
Командир «Бешеных медведей», похоже, опешил:
— Но… там мои люди.
— Уже не твои, командир, — зло бросил Леонидов и повернулся к Лиховцеву: — Готовь взрывников, Григорий Данилович, — после чего вновь вызвал командира «Медведей». — Дверь заблокирована?