Мир за гранью войны
Шрифт:
Ганс в эти женские разборки не встревал, резонно решив, что от добра — добра не ищут. Вместо этого он занимался другими важными делами: чесал за ухом полосатого пушистого кота, полюбившего дрыхнуть у него под боком, катался по окрестностям на лыжах и отъедался на домашних харчах (благодаря внезапно начавшемуся роману получалось практически ежедневно на законных основаниях обедать дважды — у себя и в гостях у Хаусвальдов). Ну, еще немного работал по хозяйству — дому нужны мужские руки, а они нынче в дефиците. Но это так — мелочи.
Главным и наиболее приятным "занятием"
83
Thema Eins (нем.) — "тема один" — секс.
Коварный план сработал — Кристина согласилась составить ему компанию. Католическая мораль наконец-то дала трещину! Дальнейшее было делом техники, которая Ганса обычно не подводила. Не подвела и на этот раз. Так что последние две недели отпуска стали самыми приятными в его жизни, превратившись в своеобразный медовый месяц. Ну, пусть полмесяца.
Однако, всё когда-нибудь заканчивается, и плохое и хорошее. Подошел к концу и нежданный отпуск Нойнера. Март уступал место апрелю, уже повсюду ощущалось дыхание весны, природа ликовала, просыпаясь от зимней спячки — чем не время, чтобы шагнуть в новую, счастливую жизнь? А Ганс уезжал на войну.
Кристина шмыгала носом, временами смахивая из уголков глаз слезинки, — сказка окончилась, прекрасный принц убывал в никуда, внезапно поманившее счастье оказалось миражом. А вот Гансу было хорошо. Немного грустно, конечно, но в целом оберштурмфюрер чувствовал себя замечательно. Он привык к такой жизни, свыкся с войной, с жизнью вдали от дома. Да и про сам дом уже практически позабыл. Даже смерть стала обыденностью, еще одной стороной кочевой жизни солдата. Визит домой был всего лишь коротким отдыхом, передышкой в военных буднях. Отпуск прошел отлично, так о чем же жалеть? Но Кристину все-таки было жалко. Чем-то эта девчонка, прыгнувшая ему на шею при первой встрече, все же смогла его зацепить…
Чтобы хоть как-то отвлечь хмурую спутницу, молча провожавшую его до вокзальчика, на котором он высадился почти месяц назад, и при этом не наворотить лишнего, Ганс решил прибегнуть к наиболее нейтральному из способов утешения — приятным воспоминаниям.
— Послушай, Кристи, помнишь первый день, когда я приехал? — Кристина улыбнулась, впервые за утро.
— Конечно, помню! Я тогда так обрадовалась.
— Да уж, чуть с ног
— Я все хотел тебя спросить: почему? — сказав это, Ганс едва не прикусил себе язык: за каким, спрашивается, было задавать девчонке такой дурацкий вопрос? Ведь не хотел же! Теперь обидится еще…
Не обиделась. Вернее обиделась, но не за то.
— Дурак! Ты же мне со школы еще нравился! Только ты меня в упор не замечал. А потом вообще исчез — я думала навсегда! А тут явился. И теперь опять уезжаешь. — Выпалив эту тираду, Кристина внезапно разревелась и, вцепившись руками в рукав гансовой парки, уткнулась лицом ему в плечо.
И что тут было делать? Погладить по головке и наговорить кучу стандартных глупостей?
Нет. Только не в этот раз! Ганс аккуратно притянул к себе девушку свободной рукой.
— Я вернусь. Слышишь? Я обязательно вернусь. К тебе.
Кристина еще раз шмыгнула носом и подняла зареванное лицо. Большие голубые глаза, не мигая, уставились на Ганса, словно намереваясь заглянуть в его мысли.
— Обещаешь?
— Да.
— Я буду ждать. — Два крепких кулачка уперлись ему в грудь. — И только попробуй обмануть!
* * *
Дремая в пустом купе поезда под мерный перестук колес, Ганс размышлял о случившемся. Странно, но после разговора с Кристиной легкая грусть от расставания прошла без следа. Может быть потому, что впервые кто-то пообещал его ждать? А может было просто приятно осознавать, что он оставил за собой что-то хорошее? Кто знает? Но настроение после того бурного прощания на перроне явно улучшилось. Ганс усмехнулся своим мыслям и тихо выговорил в проплывающие за окном вечерние сумерки:
— Antje, mein blondes Kind [84] . Я обещал вернуться и я вернусь.
Послышался свисток паровоза, веселый перестук колес поменял ритм, вагон слегка качнулся на стрелках — поезд въезжал на станцию. Время раздумий прошло — вновь начиналась служба.
В штабе запасного батальона, куда он прибыл, его, не смотря на позднее время, тут же отправили в канцелярию, где приветливый оберштурмфюрер, исполняющий обязанности адъютанта, вывалил на него целый ворох новостей приятных и не очень:
84
Antje, mein blondes Kind (нем.) — "антье, моё белокурое дитя" — строка из немецкой песни тех времен.
— Поздравляю с прибытием в наш запасной батальон, гауптштурмфюрер! Вижу отпуск прошел не зря.
Ганс с сомнением покосился на свои петлицы:
— Вообще-то я еще не гауптштурмфюрер…
Адъютант в свою очередь бросил взгляд в бумаги у себя на столе и улыбнулся:
— Боюсь, ты кое-что пропустил. Внеочередное звание присвоено еще в феврале. Все полагающиеся знаки отличия можешь получить у каптенармуса.
Ганс хмыкнул:
— Неприменно. Какие еще новости я пропустил, пока валялся по госпиталям?