Мир за мир
Шрифт:
— У нас тоже. Не бедность, а именно нестяжание, то есть жизнь без роскоши, как она понимается опять же «согласно представлениям мира». В нашем мире, например, не считается роскошью просто иметь небольшую квартиру? Да, у многих и такой нет, но всё равно это не роскошь. А вот пентхаус в центре Москвы — роскошь. Наткина «Ауди» — не роскошь, а «Мазерати» — роскошь. Догоняешь? — подмигнула Даша.
— Угу. И такое платье должно быть только одно?
— Такое —
— «Как подобает сообразно обычаям их мира?» — засмеялась Аня.
— Истину глаголешь, сестра! Может быть, просто уступка женской любви к нарядам? Хотя кому-то уступка, а мне, наоборот, и этому учиться пришлось. А то привыкла хватать с вешалки что попало.
— Даш, а ты давно ученица?
— Три месяца, так что не намного опытнее тебя.
* * *
— Ты уроки сделала? — начала привычно клушиться мать.
— Мама! — обиженно посмотрела Аня. — Ещё вчера! Только история оставалась на завтра, как раз разобрали.
— Ириша, пойдём я ужин приготовлю, — потянула женщину за рукав Лесная Сестра. — И бульон на завтра сварю. Как руки, лучше?
— Да, — Ирина посмотрела на свои руки. — Спасибо, хороший крем. И посуду я не мыла ещё.
— И не надо пока! — отозвался Страж Вихрей, уже успевший начистить полную кастрюлю картошки. — Не возись в воде хотя бы неделю. Стирать руками больше не надо, а посуду пусть Олег моет. Только именно Олег, а не Анка, у неё тоже с руками не очень.
— А пол мыть кому? Не Олегу же!
— Я завтра помогу, — успокоила Ирину Ната. — А сейчас… — она достала какие-то баночки с пряностями и принялась выкладывать на противень картошку и рыбное филе. — Артур, ты духовку проверял?
— Да, работает, только паутиной заросла. Я серьёзно, дамы! — изрёк Страж Вихрей. — Еда сама в духовку приползает — просто мечта! Включи минут на пять и почувствуй себя Гингемой![4]
— Да я скорее Бастиндой стану! — отшутилась Ирина. («Я — и шучу?») — Кто говорил — в воду руками не лазать?
— Аня! — позвала Лесная Сестра. — Снимай с бульона пену, пока он не закипит, потом посолишь.
— Ой, он воняет так, когда варится! — девочка тоже вошла на кухню.
— Воняет плохая говядина. А это свиная грудинка, на борщ.
— Я не умею…
— Да это просто! — улыбнулся Артур. — Берёшь восемьдесят килограммов мужика и ставишь на час к плите. Вообще сварить хороший суп — мужское дело! Так что Микола сварит, пока под моим руководством, конечно.
— Аня, — Ната обняла девочку. — Сегодня побудьте просто семьёй, без всяких посторонних фей, потому что фея дома сего — это ты. Артур тоже уходит, только папу твоего домой подвезёт, а то мороз и скользко.
— Уходишь? — расстроилась Аня.
— Да. Завтра мы отправимся в сказку, но этот вечер — ваш.
* * *
Олег
— Не лезет больше… Артур готовил?
— Они с Натой вместе, — уточнила жена. — Ты бы сам хоть иногда кухарил, видишь же — не получается у меня.
— А Артур придёт сегодня? — с надеждой спросил Николай.
— Коля, имей совесть! — незло нахмурился отец. — Он и так для нас всё делает. Меня с работы подвёз, ужин приготовил, даже стиральную машину купил.
— И уроки вчера с вами сделал, — добавила мать, сев на любимого конька.
— Мам, он не «делал уроки», он объяснял! — решилась поправить Аня. — Завтра придёт, будете с ним борщ варить. Чур, мясо из бульона ночью не таскать! — квартира у них была двухкомнатная, и братья спали на кухне.
— Да когда это было… — шмыгнул носом Михаил. — Только я суп не люблю.
— Рыбу, говорил, тоже не любишь, а две тарелки съел!
— Вкусно…
— Вот и борщ вы вкусный сварите, не переживай.
— Хорошо, не переживу! — с серьёзным видом ляпнул мальчишка.
Ирина засмеялась:
— Ну ещё один такой Артур растёт, даже два! Мне и одного-то его много! — она достала половину лимонного рулета, оставшуюся от дневного чаепития. — Давайте хоть полчаса посидим без суеты. Анечка, сыграешь?
Мама хочет «посидеть без суеты»! Мама сама просит сыграть! Аня, всё ещё не веря до конца, пошла за гитарой.
Что же она исполнит? Не надо ничего печального или, наоборот, будоражащего. Сегодня — не надо. Сегодня — тихий спокойный вечер, первый за эти два ржавых года. И песня феи тоже должна быть спокойной.
Сумерки, природа, флейты голос нервный, позднее катанье.
На передней лошади едет император в голубом кафтане.
Белая кобыла с карими глазами, с чёлкой вороною,
Красная попона, крылья за спиною, как перед войною… [5]
«Песня вроде бы и ни о чём, но так хорошо!» — улыбалась про себя Ирина. — «И дети у меня хорошие, только денег нет… Стоп! Разве для того, чтобы отмыть наконец квартиру как следует, нужны деньги? Даже феи не нужны — тут я сама себе фея».
…Вслед за императором едут генералы, генералы свиты,
Славою повиты, шрамами покрыты, только не убиты.
Следом — дуэлянты, флигель-адъютанты, блещут эполеты.
Все они красавцы, все они таланты, все они поэты…
Девочка чуть лукаво посмотрела на мужчин. Братья незаметно переглядывались, наверняка воображая себя этими самыми «дуэлянтами, флигель-адъютантами». А отец… Отец, такое впечатление, чуть не плачет! Шепчет одними губами: «Поэты…» Может быть, в своём настоящем мире он и есть — поэт?