Мир звезд
Шрифт:
Когда выверенная точка пространства была достигнута, включились цепи стрельбы. Электронное зажигание активировало топливные дюзы каждой из ракет. Как только они сорвались и помчались вперед, на их место встали новые ракеты, затем следующие. Поскольку не было нужды каждый раз перезаряжать оружие, поток ракет был постоянным, скорость ограничивалась лишь механизмом магазина. Каждое орудие выпускало в среднем 60 малых ракет, по 480 из каждой башни. Все 197 башен были установлены перед самым вылетом флота, некоторые из них пришлось отлаживать на ходу. Но дело того стоило.
Каждую секунду 94560 ракет срывались с
Все выше и выше скорость, все ближе момент, когда масса становится невидимой, и вот уже на экранах угасает мерцающее облачко. Тот же компьютер, который наводил ракеты, теперь рассчитывал момент столкновения. Вначале минуты, затем секунды, вот они быстро уменьшаются, приближаясь к нулю. Сейчас!
– Боже мой! – судорожно вздохнул Ян, когда экран осветился множеством вспышек. В этот миг все защитные ракеты взорвались от соприкосновения с массой железа. Космос озарился атомными и химическими вспышками, облака плазмы расширялись, словно желая скрыть от них сцену разыгравшейся трагедии.
Пройдя сквозь растущее облако, атакующие смогли увидеть неприятельский флот. Установки Скугаарда были наведены, ракеты наготове. Бросив один-единственный взгляд, он приказал стрелять. Он в молчании отвернулся от экрана. Многих погибших он знал, они были его друзьями.
Там, где недавно находился флот космических кораблей, теперь плавали лишь исковерканные металлические обломки. А вперемежку с ними – растерзанная плоть адмирала Капустина и всех его людей. Флот защитников прекратил существование, обе эскадры были уничтожены с интервалом в какие-то секунды.
Два облака обломков быстро уплывали назад.
20
– Мне пора на самолет, – сказала Двора. – Все уже на борту.
Она начала уставать от сидения в машине и, выбравшись, прислонилась к его борту. Ночь была теплая, звезды ясно блестели в воздушных потоках. Хотя аэропорт был затемнен, темные силуэты самолетов, выстроенных вдоль взлетно-посадочной полосы, можно было различить. Но боку Дворы уже была сумка с боеприпасами, автоматический пистолет и шлем. Рядом с ней стоял Амрай Бен-Хаим, его трубка ярко светилась в темноте.
– Спешить незачем, Двора, – сказал он. – Еще по меньшей мере тридцать минут до взлета. Твои солдаты – люди взрослые, незачем держать их за руку.
– Взрослые! – фыркнула она выразительно. – Фермеры и профессора из университетов. Как они еще поведут себя, когда в них полетят настоящие пули!
– Очень хорошо, могу тебя заверить. Они очень хорошо подготовлены. Как и ты. Просто, ты в отличие от них, обладаешь полевым опытом. Можешь на них положиться...
– Пришло сообщение, – сказал водитель, когда радио подало сигнал.
– Принимай по моему коду, – сказал Бен-Хаим.
Послышалось перешептывание. Водитель выглянул в окно.
– Всего два слова. Бетс доар.
– Почта, – сказал Бен-Хаим. – Они все сделали. Эвакуируют станцию Картоум. Объясни Блонштейну, что ситуация, когда он говорит, пришла в движение. Потом на самолет. Тебе не следует
Шлем Дворы уже был на ее голове, микрофон включен. Она сказала:
– Да... да, генерал. Я это сделаю, – она повернулась к Бен-Хаиму. – Генерал Блонштейн обращается к вам. Он просит поглядеть в его отсутствие за Израилем. Он бы хотел по возвращению найти его на месте.
– Мне бы тоже этого хотелось. Будете с ним говорить, скажите, что я сижу на окороках и жду результатов. До сих пор, во всяком случае, пока у меня будут окорока. – Двора быстро поцеловала его в щеку, и топот ее бегущих ног вскоре затих вдали.
Бен-Хаим безмолвно смотрел, как один за другим оживают двигатели огромного самолета. Тонкие языки пламени вырвались из турбин, и тут же, как только двигатели были отрегулированы, исчезли. Первый самолет уже двигался, все быстрее и быстрее, и отрывался от взлетной полосы. Другие отставали от него всего лишь на секунды. Задействованы были обе полосы; ровный поток улетающих темных теней внезапно прекратился. Грохот двигателей затих, замер, вновь вернулась тишина. Бен-Хаим заметил, что трубка погасла; он выбил ее, постучав о каблук. Он не испытывал ни сожаления, ни подъема, только сильную усталость после этих дней подготовки и напряжения. Выбор сделан, больше невозможно сделать. Он вернулся в машину.
– Ну, что ж. Можно и домой.
А в небе, совершая круг над океаном, набирала высоту стая самолетов. Воздушное пространство над Израилем было слишком маленьким для такого маневра. Тут еще можно было не опасаться радарное обнаружения, но в соседних странах были и поселения и города, и люди в них могли услышать и задуматься, что это за ночные полеты. Второй раз они пересекали Израиль, будучи уже в шести милях над землей. Выстроившись в два клина, они повернули к югу и полетели вдоль Красного моря.
Григор выглянул в иллюминатор и зацокал языком.
– Двора, – сказал он. – То, что я вижу – не самый лучший маршрут.
– Ты что, в темноте видишь?
– Чтобы определить направление полета, этого совсем не нужно. – Григор был математиком, пожалуй, лучшим солдатом в подразделении Дворы. Но он был снайпером и никогда не делал промаха, из какого бы оружия не стрелял. Это было ценное качество. – Нам нужно атаковать Космический центр на западе Соединенных Штатов – это такой засекреченный объект, что даже само название стерто со всех карт. Это и ребенку известно. Полярная звезда при повороте зашла нам в спину. Поскольку мы движемся к югу, я считаю, что мы выбрали неудачный маршрут. Или эти корабли оснащены топливными резервуарами, чтобы они моли добраться да Америки через Южный Полюс?
– Да, мы выбрали не самый прямой путь.
– Теперь ты можешь уже сказать, Дворкила, – сказал Вазил, стрелок из тяжелого оружия.
Солдаты, сидевшие на скамьях, наклонились к ней и прислушались.
– Хватит секретничать, – сказал другой солдат. – Кому мы здесь разболтаем?
– Об этой части курса я могу вам рассказать, – сказала Двора. – Но после дозаправки вы не услышите от меня ни слова. Пока мы будем лететь к югу, но сразу после нубийской пустыни повернем на север. Там, в Куртоуме, находится радарная станция, но о ней уже позаботились. Единственное, о чем можно беспокоиться – нет ли другой станции на пути к Марокко... – голос ее замер.