Мирабо: Несвершившаяся судьба
Шрифт:
Контрреволюцию следует заменить более доступной целью; Мирабо называет ее «контрконституцией».
Франция ясно выразила свои желания: она хочет наследственную монархию с постоянно действующим представительным органом. Хотя эта программа сама по себе очень хороша, в настоящее время ее осуществление затруднено препятствиями, созданными Национальным собранием; мы живем при смешанном режиме, в котором причудливо переплетаются демократия, аристократия и монархия. Влияние народа преувеличили, а тем самым опасно ослабили власть короля. Чтобы восстановить разумное равновесие властей, нужно полностью пересмотреть Конституцию, а этого нельзя ждать от нынешнего Собрания, которое не захочет отменять своих решений одновременно из предвзятости и страха. Значит, чтобы добиться
Далее Мирабо переходит к средствам, которые приведут к желанной цели.
Чтобы избавиться от Собрания, надо погубить его в глазах общественности. Благоприятный момент для роспуска Собрания силой был упущен; нужно добиться его распада «обманом и лаской», расставляя ловушки. Например: допускать принятие всех декретов, которые увеличат число недовольных, за исключением тех, которые ослабят королевскую власть; склонять Собрание делать больше исключений из правил в пользу столицы, чтобы возбудить ревность со стороны провинциальных городов; направлять в Собрание петиции, противоречащие принципам его членов, чтобы депутаты их отвергали, роняя свой авторитет; исподволь подталкивать Собрание к узурпации всех полномочий, что усилит административную дезорганизацию; бесконечно затягивать дискуссии по незначительным вопросам; постоянно восстанавливать Собрание против министров; заставлять лидеров фракций изменять своим принципам, принуждая их тем самым занимать умеренную позицию, чего их партии не одобрят.
Таковы основные нити паутины, в которой Мирабо считал возможным запутать Национальное собрание нынешнего созыва, измотав его и дискредитировав, чтобы оно само решило положить конец своему существованию.
Прежде чем это произойдет, необходимо провести «закон о выборах», которые определят состав Собрания второго созыва.
Этот закон Мирабо тоже продумал: члены действующего собрания не подлежат переизбранию, точнее, они смогут быть переизбраны только в округах по месту рождения, что помешает парижским демагогам типа Марата или Дантона баллотироваться в провинции. Разумеется, в противоположность тому, что было в 1789 году, надо будет тщательно подготовить новые выборы.
Эта подготовка представляет собой третий пункт плана, то есть исполнение; в нем предусмотрены три основных поля деятельности: Собрание, Париж, провинция.
Чтобы воздействовать на Собрание и добиться необходимых изменений Конституции, а также принятия «закона о выборах», позволяющего иметь законодательный корпус под своим началом, следует заручиться поддержкой определенного числа депутатов; их надо тайно выбрать среди трех нынешних партий — правых, сторонников Лафайета и якобинцев. Они не должны знать друг о друге. Среди правых Мирабо привел имена Казалеса, Бонне, Монтескью, Клермон-Тоннера; среди лафайетистов — Талейрана, д’Андре, Туре и Ла Шапелье; среди левых — Барнава и, разумеется, самого себя. «Я не хочу, чтобы мой союз с кем бы то ни было бросался в глаза, — пояснил он, — ибо искомый результат не сможет удовлетворить всех посвященных одновременно».
Помимо Мирабо и Монморена, которые определят все детали в ходе периодических совещаний, только один депутат будет посвящен в весь замысел целиком и возьмет на себя координацию действий; им будет Дюкенуа.
Чтобы воздействовать на Париж, то есть оказывать влияние одновременно на Национальную гвардию, администрацию, избирательный корпус, партии, общественность, печать, нужна тайная полиция: создать ее Мирабо поручает Талону и Семонвилю; оба этих человека с нечистой совестью обладают в точности теми качествами, какие нужны для дела. Разумеется, надо совладать с предубеждением королевы против этих агентов. Со времен дела Фавра Мария-Антуанетта не питала иллюзий по поводу Талона; портрет Семонвиля еще в 1790 году набросал Ламарк, а история его подтвердила: «Интриган, ловкий, предприимчивый, скрытный, жадный до денег, всегда спокойный в делах, верный из корысти и предатель, если потребуется, когда он увидит в этом выгоду для себя, знакомый
Наверное, именно поэтому он устанавливает кое-какие ограничения в использовании этих людей: Талона и Семонвиля ни за что на свете нельзя посвящать в тайну всего плана; им нужно назвать «несколько общих соображений и очень расплывчатую цель». Их задачей будет составить «полицейский цех», который ежедневно станет присылать министру краткий отчет по конкретным пунктам: Национальная гвардия, поведение Лафайета, реакция рабочего класса и т. д.
Совещания с Монмореном дважды в неделю позволят свести эти сведения воедино и принять решение о необходимых действиях.
Для воздействия на провинции нужен еще более тонкий механизм; следует сколотить два «цеха» — «переписки» и «печатных трудов».
В первом должно быть сорок агентов (по одному на два департамента); эти агенты, так называемые «путешествующие первым классом», должны быть известны Монморену и незнакомы друг с другом. Располагая деньгами на дорогу в размере 1200 ливров и ежемесячным жалованьем в тысячу ливров, они получат подорожную с указанием мнимого поручения, которое будет прикрывать собой их истинную деятельность; она будет состоять в информировании правительства, но путешественников не введут в курс их истинной задачи; они будут выполнять ее неосознанно, отвечая на анкеты, присылаемые министром. Из ответов на эти опросные листы правительство сделает общий вывод о настроении общественности в провинциях, узнав имена дельных людей.
Чтобы установить контакты с этими полезными личностями, выявленными в ходе разведки, потребуется второй, крайне ограниченный корпус агентов — максимум четыре-пять, — «путешествующих вторым классом», с жалованьем в 3 тысячи ливров в месяц, которым поручат устанавливать контакты и передавать инструкции.
Все сведения будут стекаться в корреспондентское бюро, управляемое надежным человеком; на эту должность Мирабо рекомендовал своего секретаря Пелленка, редактора Плана.
Дополнительный цех — «цех печатных трудов» — использует полученные сведения для организации пропаганды, издавая брошюры, которые сориентируют общественное мнение в нужном правительству направлении, учитывая пункты, по которым его следует подправить или просветить. Клермон-Тоннер возглавит исполнительное бюро, Монморен возьмет на себя распространение.
Разумеется (и это одно из слабых мест Плана), чтобы осуществить эту гигантскую программу, необходимо рассчитывать на содействие и соблюдение тайны всеми министрами; для этого их необходимо предварительно «прощупать»; если полученный результат окажется отрицательным, придется заменить все сомнительные элементы.
Таковы общие направления; их дополняет ряд приложений: регламент работы и еженедельные совещания, позволяющие скоординировать различные организмы; венцом всей организации и ежедневным участником совещаний с Монмореном, естественно, является граф де Мирабо. Он станет невидимым диктатором или, вернее, своего рода высшим алхимиком.
Как говорит он сам в сорок восьмой записке, дополняющей План, «нам нужна своего рода политическая аптека,в которой только ее хозяин, имеющий под рукой как целебные вещества, так и ядовитые растения, составляет свои снадобья, руководствуясь своим гением и пользуясь безграничным доверием со стороны больного».
Таков в общих чертах этот документ, один из самых знаменитых во всей политической философии; учитывая метод секретности между различными агентами, делающими одно дело, его можно считать первоосновой всех «сетей», столь часто создававшихся с тех пор. В нем используются также методы, уже применявшиеся инками и привычные для масонских лож того времени. Эти методы были не чужды революционным собраниям и эмигрантским организациям, а в особенности Фуше и имперской полиции; отнюдь не случайно Семонвиль станет одним из пособников герцога Отрантского.