Мираж черной пустыни
Шрифт:
Чужеземцы все больше интересовали Вачеру. Иногда она прерывала свою работу и наблюдала за странной мцунгу, возводившей у реки какое-то непонятное сооружение из четырех столбов и соломенной крыши. Одета белая женщина тоже была крайне забавно. Ни кусочка ее кожи не опаляли лучи солнца, не обдувал ветер. Она была с головы до ног укутана в ткань; только ее черная юбка развевалась на ветру и волочилась по грязи. Очень непрактичная одежда для такой погоды.
Мцунгу отдавала приказы работавшим на нее мужчинам, членам клана Вачеры, которые когда-то были воинами, а сейчас строили для белой женщины хижину и называли ее мемсааб дактари —
Вачера пыталась угадать, к какой возрастной группе принадлежала эта дактари. Ее собственная возрастная группа называлась китингитиа, так как она прошла обряд посвящения в год Пухнущей Болезни, которую белые люди называли инфлюэнцей 1910 года. Атак как они были примерно одного возраста, рассуждала Вачера, дактари могла пройти обряд посвящения в тот же год, что и она. Если так, то не делало ли это их кровными сестрами?
Но не только этим мемсааб дактари удивляла Вачеру: судя по всему, она была одной из жен белого мужчины, но при этом у нее не было детей. Вся деревня судачила о том, каким богатым человеком был Бвана Лорди, учитывая размер его шамбы и количество жен, которых было, по их подсчетам, не менее восьми. Кикую не знали, что они зачислили в жены лорду Тривертону его сестру, личную служанку его жены, няню Моны, двух горничных, швею и повариху — иными словами, всех привезенных из Англии женщин. Так много жен, недоумевали африканцы, и только один тото, один ребенок. И ни одной женщины с животом! Неужели все его жены были бесплодными? Если да, то почему он не вернет их обратно отцам?
Какие бесполезные создания! Несомненно, в этом были повинны злые духи. Бвана Лорди нужно поискать другую знахарку-колдунью.
Была еще одна вещь, которая озадачивала молодую Вачеру больше всего. Она знала, что между двумя племенами вацунгу была жестокая война, которая длилась восемь урожаев.
Бвана Лорди вернулся с войны, возвел свою тряпичную хижину и срубил железными монстрами лес. Теперь вот приехали его жены; наверняка некоторых из них он забрал в качестве добычи у своего врага. Но… где же скот? Кто же из воинов возвращался с войны без вражеского скота?
Вачера вновь подумала о своем муже.
Как ей вернуть его? Несмотря на скудный урожай и худосочных коз, она приготовит для него настоящее пиршество. Она отдаст ему последние запасы своего самого хорошего пива, будет вести себя кротко и покладисто. Только бы он пришел! Она хотела попросить бабушку дать ей какого-нибудь любовного зелья, чтобы тайно подмешать его Матенге, но решила, что у той сейчас есть дела поважнее.
Возле священного фигового дерева предстояло провести церемонию вызова дождя.
Вачера помнила последнюю такую церемонию, так как сама участвовала в ней. Только чистые и невинные члены клана могли принимать участие в этой церемонии: старики, пережившие все земные желания и думавшие уже только о духовном; женщины, уже вышедшие из «романического» возраста и поэтому не являвшиеся провокаторшами похотливых мыслей; дети до восьми лет, чистые душой и незапятнанные грехом.
Церемония проходила у подножия того самого фигового дерева, которое росло в самом центре деревеньки Вачеры. Это было очень древнее дерево, доказавшее свою священность, спасшее ее семью от болезни и голода в год, когда «леди Вачера переселилась за реку». Молодая Вачера не сомневалась, что после проведения этой церемонии предки, живущие в этом почитаемом фиговом
Женщины дошли до реки и направились в сторону своей деревни, расположенной на северном берегу. Когда они миновали деревья, старшая Вачера испустила вопль ужаса. Гигантский металлический монстр с человеком на своей спине рубил хижину третьей жены.
Старшая Вачера закричала на управляющего монстром человека, мужчину из племени масаи, одетого в шорты цвета хаки, но тот не обратил на пожилую женщину никакого внимания; молодую же он окинул заинтересованным взглядом. Когда железное чудовище, пыхтя и недовольно рыча, вонзилось в хижину, старуха Вачера встала у него на пути. Масаи остановил зверя и утихомирил его рев.
— Что ты делаешь? — спросила Вачера.
Он ответил ей сначала на масаи, потом на суахили и, наконец, на английском, но ни один из языков женщины не поняли. Потом он сказал: «Матенге» и махнул в сторону холма.
Оттуда на них смотрел высокий и красивый воин. Рядом с ним, также глядя на них, стояла белая бвана.
7
— Прошу прощения, мемсааб доктори, — обратился к Грейс главный кикую. — Квадратный дом — это плохо. В его углах будут жить злые духи. Только круглый дом безопасен.
Грейс посмотрела на наконец-то начавшееся — спустя семь месяцев строительство ее дома и спокойно ответила:
— Все в порядке, Самюэль. Я предпочитаю квадратный дом.
Он отошел, покачивая головой. Несмотря на то что Самюэль Ваиро, мужчина из племени кикую, был христианином и одним из немногих, кто носил европейскую одежду и говорил на английском языке, он не мог понять поведения белых людей.
Грейс смотрела ему вслед, думая о том, какими ходячими парадоксами были эти обращенные в христианскую веру африканцы. Внешне они практически ничем не отличались от европейцев, но в их разуме и душах по-прежнему жили древние суеверия кикую.
Она посмотрела на первые бревнышки своего будущего дома и внутренне возликовала. Тогда, в марте, когда она поселилась в лагере Валентина, она и подумать не могла, что пройдет столько времени, прежде чем она начнет строить собственный дом. Казалось, все взбунтовалось против прогресса: засуха, которая требовала, чтобы вся рабочая сила сконцентрировалась на кофейных полях Валентина; частые праздники и возлияния кикую, в результате которых рабочие пропадали по нескольку дней подряд; в те же дни, когда они действительно работали, ее безумно раздражал медленный темп. Наконец-то ее маленькая клиника была построена — четыре столба и соломенная крыша, плюс большая квадратная хижина для пациентов, которых она планировала наблюдать. И теперь можно было приступить к строительству дома.
Она нарисовала рабочим несложный план, которому они должны были следовать, почти каждое утро приходила из лагерного городка и следила за ходом строительства. Столь жесткий контроль с ее стороны принес свои плоды: в тихие ранние утренние часы всю прибрежную округу оглашал грохот молотков и пил; пилились и подтачивались бревна, закладывался фундамент, прорубались окна и двери.
На вершине холма уже стоял первый этаж дома Валентина, и сейчас рабочие день и ночь трудились над вторым этажом. Шум с рабочих площадок был столь оглушительным, что Грейс почти уверовала в то, что две бригады строителей соревновались, кто из них работает громче.