Мираж черной пустыни
Шрифт:
— Да, но это не врожденное увечье.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты ничего не знаешь об этом? Об обрезании — ритуале посвящения?
— Ритуале посвящения?
— Все молодые люди, достигнув определенного возраста, проходят ритуал посвящения. Мальчикам обрезают крайнюю плоть, а девочкам…
Она в ужасе посмотрела на него.
— Это было сделано специально?
— Все женщины в юности проходят через это. Это их пропуск в племя, а также своего рода проверка на храбрость и способность переносить боль. Девочка,
Грейс прижала руку ко лбу. Она почувствовала руку Джеймса, крепко сжимающую ее, и немного успокоилась. «Не удивительно, что она не может родить. Возможно, это не позволит ей…»
— Многие женщины кикую умирают во время родов из-за этого увечья. Миссионеры пытаются запретить такую практику, но все безрезультатно: африканцы делают это на протяжении сотен лет.
— Я должна что-то сделать, как-то помочь ей, Джеймс. У меня очень мало времени. Вы с Люсиль поможете мне?
— Что ты можешь сделать?
— Кесарево сечение. Я сделаю разрез в животе и выну ребенка.
Он отпустил руку Грейс.
— Ты же обещал помочь мне!
— Грейс, есть границы, за которые нам нельзя переходить. Если ты рискнешь сделать что-нибудь в этом духе, ты настроишь против себя весь клан.
— Я хочу рискнуть.
— Я помогу тебе, Грейс, — сказала Люсиль и сбросила с плеча холщовый мешок.
— Вы совершаете большую ошибку, — предупредил женщин Джеймс.
— Пусть кто-нибудь найдет мне мужа Гачику. Я спрошу у него разрешения. С его согласием клан не сможет распять меня.
Джеймс приблизился к Грейс и сердито сказал:
— Не вмешивайся в это дело!
— Я не собираюсь стоять в сторонке и ждать, когда она умрет, черт подери!
— Хорошо, предположим, ты получишь разрешение мужа. Если ты прооперируешь Гачику и она умрет, он убьет тебя, Грейс. И уверяю тебя, никакая сила и власть не смогут помочь тебе.
— Но если я ничего не сделаю, она точно умрет!
— Но за это никто не будет винить тебя. Оставь ее, и клан позволит тебе уйти с миром. В противном случае тебе не видать их доверия и твоя клиника будет всегда стоять пустой.
Она пристально посмотрела на него.
— Пожалуйста, узнай, кто ее муж. Я поговорю с ним. Я смогу его убедить. Джеймс, спроси их, кто хозяин Гачику.
Он спросил Вачеру и, когда та произнесла имя, Грейс уже не требовался переводчик: Гачику была второй женой вождя клана.
Матенге.
Грейс хотела перевезти Гачику в свою клинику, где был операционный стол и хорошее освещение, но, поскольку Вачера не разрешала трогать женщину и к тому же времени было слишком мало, Грейс решила оперировать роженицу прямо в хижине, полагаясь на опыт, который она получила в военные годы. Тогда ей приходилось делать операции на борту обстреливаемого корабля, при мерцающем свете и с единственным помощником в виде страдающего морской болезнью корреспондента.
Джеймс стоял
Женщины и дети, словно море, расступались перед молодым вождем, пропуская его вперед, а затем снова смыкали ряды. Он шел неторопливым шагом, с непроницаемым лицом. Джеймс внутренне напрягся. Матенге не был похож на тех миролюбивых кикую, которые посещали миссионерские школы.
Они поприветствовали друг друга обычным сложным ритуалом с упоминанием предков и урожаев, словно два старинных приятеля. Время от времени из хижины доносились стоны и всхлипы Гачику, но Матенге не обращал на это никакого внимания.
Наконец он опустился на корточки и жестом показал Джеймсу сделать то же. Женщины наблюдали за тем, как их вождь и белый бвана приступили к обсуждению происходящего.
— Ты сидишь перед хижиной моей жены, — сказал Матенге.
— Это так, — ответил Джеймс на языке кикую. Он почувствовал, как между лопатками побежала струйка пота.
— Есть ли кто-нибудь сейчас рядом с женщиной, которой я владею?
«Проклятье, — подумал Джеймс. — Ты же прекрасно знаешь, что происходит сейчас внутри этой хижины».
— Мать матери моей первой жены сказала, что предки наложили таху на мою вторую жену. Возможно, мемсааб доктори этого не знает.
Джеймс взял в руку горсть сухой земли и неспешно пропустил ее сквозь пальцы. В этой ситуации главное было не показать своего испуга. Матенге давал Грейс шанс без проблем выйти из положения, шанс, который позволил бы им двоим сохранить лицо. Но Джеймс знал, что Грейс не воспользуется этим шансом.
Они продолжали сидеть в тишине, которую не нарушали даже перезвоны козьих колокольчиков. Солнце начинало нещадно припекать. Глаза всех женщин были прикованы к двум мужчинам. Матенге сидел спокойно и неподвижно, словно статуя, в то время как Джеймс слышал, как отдавался в ушах его собственный пульс.
В той хижине была Люсиль…
— Она моя любимая жена, — сказал Матенге.
Встревоженный, Джеймс поднял глаза и на долю секунды встретился со взглядом бесстрашного воина. Матенге отвел глаза, словно смутившись, что его поймали на проявлении чувств, и тихо сказал:
— Меня беспокоит, что на Гачику лежит проклятие.
Джеймс схватился за спасительную соломинку.
— Может быть, Вачера ошиблась? — спросил он. — Может быть, нет никакого таху?
Матенге покачал головой. Он любил свою вторую жену, но страх перед знахаркой был сильнее этого чувства.
— Мемсааб доктори должна остановиться.
«Боже, — подумал Джеймс. — И он хочет, чтобы ее остановил я!»
— Я не вправе ее останавливать.
Вождь окинул его презрительным взглядом.