Мираж черной пустыни
Шрифт:
Поскольку Грейс виделась с членами комиссии впервые, как, собственно, и они с ней, первые минуты встречи ушли на знакомство. Возглавлял комиссию преподобный Сэнки, который приехал в Кению не один, а в сопровождении своей жены Иды. Первое время они не задавали вопросов, а просто наблюдали за тем, как Грейс с помощью Марио оказывает медицинскую помощь африканцам, которые шли сплошным потоком.
Как обычно, среди пациентов были обожженные дети: она обрабатывала пораженные участки солью марганцевой кислоты, накладывала на них чистые повязки и отсылала детей к матерям, предупреждая
Мистер Сэнки и его компаньоны молча наблюдали за ее действиями, время от времени делая записи в своих блокнотах. Они осматривали клинику, проверяли имеющееся на столе оборудование — ларингоскоп, молоточек для проверки рефлекторных реакций, шприцы для инъекций, шпатели для языка, хирургические щипцы и скальпели, — читали этикетки на бутылочках, рассматривали ее таблицы, слушали.
Старик, все тело которого было покрыто язвами, увидев, что Грейс потянулась к шприцу, начал что-то громко тараторить. Марио перевел:
— Он говорит, что ему уже делали укол, мамсааб. Вчера, в католической миссии.
— Понятно, — сказала Грейс, наполняя шприц жидкостью из бутылки с надписью «Неосальварсан». — Ему укололи именно это лекарство?
— Он говорит, что да, мемсааб.
— Спроси его, сделали ли ему укол от тучевой инфекции.
Мужчины обменялись парой фраз, и Марио ответил:
— Говорит, что сделали, мемсааб.
— Очень хорошо, Марио. Подержи его, пожалуйста.
Несмотря на протесты старика, Грейс уколола его в руку.
— Позвольте спросить, — произнесла миссис Сэнки, когда старик, громко жалуясь, покинул клинику. — Что это было?
— У этого мужчины фрамбезия. Ему необходимо было сделать укол, — ответила Грейс, заглядывая в рот следующей пациентки.
— Но он сказал, что ему уже сделали этот укол.
— Эти люди до смерти боятся уколов, миссис Сэнки, — сообщила Грейс, беря в руку щипцы. — И они скажут что угодно, лишь бы избежать их.
— А откуда вы знаете, что этот человек говорил неправду? — спросила миссис Сэнки, глядя, как Грейс извлекает изо рта женщины гнилой зуб.
— Потому что он настаивал на том, что ему сделали укол от тучевой инфекции, а такой инфекции в природе не существует.
— Вы обманываете их?
— Марио, пожалуйста, скажи женщине, чтобы она пополоскала рот этой жидкостью и сплюнула. — Грейс вымыла руки в тазике с мыльной водой и ответила: — Просто это помогает выяснить, говорят
Преподобный с женой обменялись взглядами.
— А зачем вы отдали этой женщине удаленный зуб? — раздался голос одного из членов комиссии.
— Я должна была это сделать, иначе она бы подумала, что я смогу использовать его против нее в черной магии.
— Доктор Тривертон, — спросила вторая женщина, — почему у вас морфий красного цвета? Насколько я знаю, морфий не бывает красным. Да и все эти растворы… — она указала рукой на стоящие на столе бутылки, — бесцветны, а у вас они все разноцветные. Почему?
Грейс взяла ребенка у матери и начала обрабатывать ожог на его ноге.
— Выяснилось, что эти люди считают бесцветные жидкости водой, и поэтому не верят, что они могут помочь. Стоило мне добавить в лекарства красители, кикую изменили свое отношение к ним и поверили в их чудодейственную силу. Так же обстоит дело и с таблетками: если они горькие, то к ним больше доверия. В этом отношении африканцы ничем не отличаются от англичан, те ведь тоже считают, что чем дороже врач, тем он лучше.
— Доктор Тривертон, вы справляетесь со всеми заболеваниями, с которыми к вам приходят?
— С большинством. Я лечу по принципу «Снаружи — вазелин, внутрь — хинин». Это помогает мне выходить победительницей из многих ситуаций. В остальных случаях я отсылаю больных в католический госпиталь.
На этот раз обменялись взглядами все пятеро. Мистер Сэнки попросил:
— Не могли бы вы уделить нам немного времени, доктор Тривертон?
— Конечно.
Грейс отдала перевязанного малыша матери, напомнив о том, что необходимо приглядывать за ребенком, когда в хижине горит огонь, прекрасно осознавая, тем не менее, что это ее наставление останется не услышанным; затем помыла руки и велела Марио, дабы избежать краж, присматривать за теми, кто остался ждать приема.
— Эти люди у вас воруют, доктор Тривертон? — спросила миссис Сэнки, когда они шли по тропинке к реке: комиссия изъявила желание посмотреть на ближайшую деревню кикую.
— Да, бывает.
— Получается, у них нет ни малейших моральных принципов.
— Напротив. Кикую — высокоморальные люди, со своим собственным сводом строгих законов и наказаний. Просто они не понимают, что воровать у белого человека плохо.
Миссис Сэнки, которая шла рядом с Грейс, сказала:
— Наблюдая за вашей работой, мы видели ложь, мошенничество и веру в суеверия, причем с вашей стороны, доктор.
— Только так с ними и можно общаться. Иначе они просто не поймут.
— Кто там живет? — спросила Ида Сэнки, указывая на одинокую хижину, стоящую на краю поля для игры в поло.
— Местная знахарка по имени Вачера.
— Я думала, эта колдовская практика уже запрещена законом.
— Так и есть. Вачеру оштрафуют или посадят в тюрьму, если ее поймают за этим занятием. Поэтому люди ходят к ней тайно.