Мираж в пустыне
Шрифт:
— Это, наверное, было очень рискованно! — Сьюзен не подозревала, что в жизни ее отчима были столь драматические ситуации. Она слушала его с широко открытыми от изумления глазами.
Он зло рассмеялся.
— Конечно! Если бы нас обнаружили во время обычного осмотра судна перед отплытием, нам пришлось бы туго.
Сью поверила, что он говорит правду, и побледнела.
— Как же ему удалось вас спрятать?
— Он вез в основном лесоматериалы, но на борту было и несколько ящиков водки. И у одного из этих ящиков сделали двойное
— Тебе было страшно? — Ведь он был маленьким, подумала она.
В его голосе послышалось презрение:
— А ты как думаешь? Я был мал ростом, мы скрючились, и не могли шелохнуться. В ящике нечем было дышать. Море штормило, нас здорово мотало. К счастью, до этого мы ничего не ели, а то нам пришлось бы еще хуже. Мы просидели в ящике без еды и питья три дня, пока не добрались до Турции. Если бы местные власти обнаружили нас, то отослали бы обратно.
— А что случилось потом? — Нужно быть очень сильным, чтобы вынести такое, подумала она, потрясенная его рассказом.
Питер пожал плечами.
— Друг отца одолжил нам денег, и нам удалось перебраться в Америку. Не думаю, что он надеялся получить их обратно, но мы расплатились с ним в течение пяти лет. Отец начал работать в доках Нью-Йорка, а я пошел в школу. При первой же возможности я начал зарабатывать деньги. Именно тогда я и обнаружил, что, хотя не способен писать картины, у меня все же есть талант — талант продавца. Я работал на улицах, затем получил работу в одной компании. Объездил все Штаты и как-то раз встретил человека, который пытался продавать пластиковые ведра. Я сообразил, что за вещами из пластика будущее, организовал собственную фирму и быстро пошел в гору.
— Так вот как ты нажил свое состояние! На товарах из пластика?
— Сначала это был пластик, потом электроника. Мне везет на деньги. Они сами плывут мне в руки. — Он взглянул на нее. — И все это вполне законно. Я делал деньги честным путем. Как только смог себе это позволить, я начал приобретать картины. Так я вознаграждал себя за свой труд. Я покупал самые лучшие вещи, какие только были мне по карману. У меня есть удивительные произведения, но я никогда не смогу остановиться. — Голос у него стал хриплым, она уловила в нем нотки алчности. — Я покупаю все новые и новые картины. Все живописные полотна мира не могут утолить мою страсть. Иногда на меня нападает непреодолимое желание обладать какой-либо картиной, которую невозможно купить…
Он замолчал, и Сьюзен закончила за него:
— И тогда ты устраиваешь так, чтобы ее для тебя украли?
— Я этого не говорил! Не надо фантазировать! — К нему вернулся гнев, голос Питера задрожал от злости. — И не смей осуждать меня! Я рассказал тебе все это, чтобы ты поняла, почему я… — Он обвел рукой увешанные картинами стены. — Но все же это бесполезно! — По его лицу пробежала судорога. — Ты никогда не сможешь меня понять. Ты и твоя мать… вы обе мерзавки и идиотки! Ты продала меня этому репортеру. И я не хочу
— Я уезжаю, — ответила она. — Улетаю первым же рейсом. Но я хочу кое-что тебе сказать: мне наплевать, если я больше никогда не увижу тебя, но не вздумай препятствовать моим встречам с матерью, потому что в этом случае я расскажу ей о твоих темных делишках, а ты, насколько я могла понять, не очень этого хочешь.
Он стиснул зубы и промолчал.
— Я отвечаю за свои слова, — сказала Сьюзен.
— Если у нее возникнет желание повидать тебя, я не стану возражать, — процедил он сквозь зубы.
Она кивнула.
— Я буду очень признательна, если Ашраф отвезет меня в аэропорт.
— Он не сможет. Возьми такси. Ашраф нужен мне здесь. — Питер начал снимать со стен картины.
Он хочет увезти их с виллы, поняла она. Куда? Но ей-то какое дело? Она, скорее всего, никогда больше его не увидит.
Сьюзен вышла из комнаты и стала спускаться вниз по лестнице. Зазвонил телефон. Ашраф взял трубку и сказал ледяным тоном:
— Нет, сэр! Она не может подойти. Прошу прощения! — Он положил трубку и посмотрел на Сьюзен взглядом, от которого ей стало не по себе.
— Это мне звонили? — спросила она, готовая разрыдаться. Темные глаза смотрели на нее с почтением, но твердо.
— Извините, но хозяин приказал не подзывать вас к телефону, если вдруг позвонит мистер Харрис.
— Так это был он?!
Ашраф кивнул, бесстрастно глядя на нее.
— А откуда ты знаешь, что я минуту назад не звонила ему?
— Прошу прощения, но я прослушиваю все ваши разговоры.
У нее от возмущения перехватило дыхание.
— А если я ему позвоню?
— Я буду вынужден прервать ваш разговор. Сьюзен смотрела в спокойные глаза Ашрафа и не понимала его. Но она любила его, и ей было жаль, что между ними легла пропасть. Не могу дождаться, когда окажусь дома, подумала она. Не могу дождаться, когда все это будет позади!
— Ты не закажешь мне по телефону такси?
— Я это уже сделал, мисс, — сообщил Ашраф. — Машина приедет с минуты на минуту.
Такси появилось пять минут спустя, она села в него и уехала, ни разу не обернувшись. У ворот виллы им встретился большой фургон, который направлялся к дому. Он здесь, чтобы увезти картины? Если Ричард не окажется на вилле в ближайшее время вместе с полицией, то Питер уничтожит все улики.
Он обвинит во всем меня, подумала Сьюзен, глядя в голубое небо, освещенное золотым солнечным светом. Он решит, что это я предупредила Питера, и придет в ярость.
Но не съест же он меня? Съест, подумала она. Просто разжует и выплюнет!
У нее не было ни малейшего желания встречаться с Ричардом Харрисом, тем более что тот имел все основания злиться на нее.
Можешь успокоиться! — возразил ей внутренний голос. Скорее всего, у Ричарда никогда больше не возникнет потребности видеть тебя.