Мираж

Альтер Роберт Э.

— Но тогда где же она? — взвыл Тэннер. — Куда она делась?

Я запрыгнул в кузов и принес Тэннеру щепотку того бесформенного ничего, что лежало на

полу. Мой компаньон понюхал это, растер в пальцах, лизнул.

— О боже мой! Я понял! Она растворилась! Дождь! Проклятый дождь!

Он зашагал прочь, дико озираясь. Окончательно сбитый с толку лейтенант смотрел ему вслед широко раскрытыми глазами. Тэннер вдруг начал хохотать. Кажется, он рехнулся. Он плюхнулся задом в грязь и залился тонким икающим смехом, который через несколько секунд сменился истерическими рыданиями.

— Очень хорошо, — сказал лейтенант, — очень хорошо, что вы приехали сюда. Нам только психов не хватало. Давайте-ка свяжем его и отведем к доктору.

Мы доставили Тэннера в лазарет и вышли покурить. Дождь постепенно шел на убыль. Я молчал. Правда, меня мучил

один вопрос, но лейтенант на него не смог бы ответить.

Откуда она появилась? И куда исчезла? Неужели обратилась в эту бесформенную массу?

Доктор вышел и попросил сигарету.

— Я дал ему глоток успокоительного, — сказал он. Затем посмотрел на меня и, ткнув пальцем в дверь, спросил: — Давно он свихнулся?

— Да нет! Почему вы так решили?

— Все бредит какой-то статуей, какой-то историей о скульпторе и легендой о жене какого-то Лота, — сказал доктор, — все бормочет, как она оглянулась на эти… как их… на Содом и Гоморру, несмотря на запрет. И обратилась в соляной столб.