Мираж
Шрифт:
Теперь уже сама Дженна повела себя уклончиво.
— Не думаю, что сейчас подходящее для этого время. Ты же знаешь мою историю, кем я была, и кто я до сих пор, и за кем я до сих пор замужем. Нет, не думаю, что сейчас время говорить об этом с Каримом.
— Ты думаешь, Карим не сможет справиться с этой историей, не сможет переварить ее? Или ты боишься, что не вынесешь того, как он отнесется к твоему рассказу?
Это был трудный вопрос. Слишком трудный.
— В этом я не уверена. Но пока я не стану
— Расскажи ему все сейчас, теперь и как можно скорее! Какой-нибудь выход все равно найдется, он же твой сын. Ты не можешь вечно обманывать его.
Вечно… Думать о вечности давно стало непозволительной роскошью для Дженны. Вечно…
Шляпы. Десятки шляп, одна причудливее другой.
— Выберите себе по одной, — сказал Малик Дженне и Лайле, — а потом мы подберем к ним наряд. Мы собираемся на скачки: в Дель-Маре открытие сезона. Шляпа — непременная часть туалета.
Для Лайлы это был праздник, в сущности, первый ее выход в свет после долгого затворничества. Для Малика это тоже был большой день. Специально для калифорнийских скачек были доставлены его чистокровные лошади.
До ипподрома они долетели на вертолете вместе с Фаридом, Джабром и еще одним телохранителем. Ристалище до странности напоминало ипподром в Эскоте, правда, в калифорнийском исполнении. Женщины были в костюмах, пригодных скорее для пасхальных праздников, мужчины — в спортивных костюмах. Среди публики Дженна увидела старых кинозвезд.
Персональная ложа Малика защитила их от напора толпы и от посторонних глаз, но некоторые из присутствующих решили проявить почтительность и подошли пожать руку Малику Бадиру. В основном это были конезаводчики из Техаса.
В пятом заезде Малик и Дженна единодушно поставили на Беглеца пустыни, и, когда легконогое животное оставило позади всех остальных участников скачек и пришло первым, брат и сестра, обнявшись, подпрыгивали на месте, как маленькие дети.
— Вас фотографируют, босс, — предупредил охранник.
Дженна и сама уже заметила на дальних трибунах нацеленный на них телеобъектив.
— Не обращай внимания, — успокоил Малик охранника. — Как утверждают, мы находимся в свободной стране.
Однако Дженна поспешила сесть и надвинуть на глаза шляпу…
На следующий день Малик, смеясь, бросил на стол свежий номер популярной бульварной газетки. На первой странице огромная фотография: Дженна, обняв за шею Малика, робко смотрит прямо в камеру. Заголовок гласил: «Таинственная женщина — очередная вспышка страсти миллиардера?»
На следующий день газета поведала читателям разгадку: «Док-феминистка — товарищ по играм Денежного Мешка Малика». Под этими словами, набранными жирным шрифтом, красовалась фотография — Дженна поспешно надвигает на глаза шляпу.
Дженна
Вечером Дженна позвонила на свой домашний автоответчик, она надеялась, что за время ее отсутствия звонил Карим, и очень удивилась, услышав голос Брэда. Его сообщение было кратким:
— Вижу, что ошибся в тебе. Прощай, Дженна.
Сначала она подумала, что Брэд имеет в виду свое предложение о замужестве, но потом ей стало ясно, что ему на глаза попались злосчастные бульварные листки.
О Господи! Первым ее желанием было ближайшим рейсом вылететь в Бостон, порвать на куски магнитную пленку из автоответчика, потом найти Брэда и влепить ему хорошую затрещину. Как он посмел так судить о ней? Надутый, самодовольный индюк!
Но через несколько часов гнев поутих, и Дженна ощутила холодок в сердце. Ей совсем не хотелось терять Брэда, ведь теперь все так просто. Она позвонила ему домой. Слуга, взявший трубку, узнав, кто звонит, ответил, что мистера Пирса нет и неизвестно, когда будет. На фирме то же самое ей сказала секретарша.
Злость охватила Дженну с новой силой. Ладно, если ему так угодно, она проживет и без него. Разве не так?
Вообще-то ей до зарезу было нужно домой. Лайла остается в надежных и компетентных руках. Дженна уже мало чем может ей помочь, разве что станет образцово-показательной теткой.
Кроме того, она обленилась, и лень, к которой располагала жара Южной Калифорнии, тяготила ее. А в Бостоне уже через несколько недель наступят холода.
— Это тебя, кузина, — сказал Фарид, протягивая Дженне телефон.
Это, конечно, Брэд.
— Алло!
— Эй, мам! Как дела?
— Карим! Ты откуда?
— Я в Афинах. Здесь все газеты полны твоих фотографий. Малик Бадир — местный божок. Кажется, ему принадлежит половина Пирея.
— Он не моя пассия, сынок. Я просто приехала к нему в гости. — Господи, зачем она это сказала?
— Понял. Кажется, когда-то ты сказала, что знать его не знаешь.
— Это… это очень долгая история. Я знаю его очень давно, но мы не виделись много лет. В последнюю нашу встречу ты был еще ребенком. — Опять она говорит что-то не то.
— Почему ты мне ничего о нем не рассказывала?
— Я… Раньше мне не казалось это очень важным.
— Ну, и как он?
— Послушай, Карим, не верь тому, что пишет желтая пресса. На самом деле все не так, как кажется на первый взгляд.