Мираж
Шрифт:
Голос Шеверни оказался сочным, густым и в меру сердечным.
— Добро пожаловать в Париж, мадам Сонье. Как долетели?
— Спасибо, хорошо.
— Прекрасно. У нас с вами много дел, но поскольку вы здесь, то спешить особенно некуда. Вас устроит, если мы встретимся завтра утром? Мне думается, что вам следует отдохнуть. Поль с вами?
— Да.
— Передайте ему трубку.
Некоторое время Поль внимательно слушал шефа, потом несколько раз произнес «Cava», затем «Лон», затем «Oui, m'sieur» [10]
10
Нормально. Нет. Да, мсье (фр .)
У Поля была машина. Усевшись на сиденье, Амира непроизвольно оглянулась.
— За нами никто не следит, — успокоил ее Поль. — В аэропорту за вами также не было слежки.
— Откуда вы знаете?
Он пожал плечами.
— Это моя работа. — Парень был высоким и худощавым, можно даже сказать, хрупким, но чем-то неуловимо напоминал Джабра.
— Что вы обо мне знаете?
— Только то, что вас ищут, причем тот, кто вас ищет, располагает ресурсами целого государства, но мсье Шеверни не хочет, чтобы вас обнаружили.
— Куда мы едем?
— В отель. Господин Шеверни иногда использует его для своих клиентов, которые нуждаются… в некотором уединении. Гостиница маленькая, о ней никто не знает, но там весьма уютно и мило.
Гостиница оказалась не просто милой, это был настоящий бриллиант в нескольких кварталах к северу от Сены.
— Весной в Париже замечательно, — сказал Поль, удостоверившись в безопасности номера, — но прошу вас, не покидайте отель. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните консьержке. Кстати, здесь лучшее в Париже обслуживание.
Когда Поль вышел, Амира сбросила туфли и удобно устроилась на кровати.
Зазвонил телефон. Консьержка.
— Какой стыд, мадам! Подумать только, авиакомпания потеряла ваш багаж. Неужели пропал весь ваш гардероб? Если вы пришлете мне ваши размеры и напишете, что вам нужно, то некоторые вещи вам доставят прямо в номер, вы сами выберете, что вам понравится.
— Вы очень добры, но у меня с собой только несколько тысяч франков.
— Не волнуйтесь о таких пустяках, мадам. Все уже оплачено.
Кофе. Сейчас она хочет только кофе. Настоящий обед. И долгую, горячую, роскошную ванну.
— А ну, молодой человек, — сказала Амира Кариму, — пошли мыться. Впервые в жизни малыш не стал сопротивляться.
Это был обед для гурманов. Потом новая одежда для нее и для Карима. Потом пришел Поль, он играл с Каримом и рассказывал занимательные истории о Париже. Великолепный ужин. Телевизор и не чтение сур из Корана, как в аль-Ремале, а милые короткометражки о неистребимой американской мечте — «Даллас».
Где сейчас Филипп? В безопасности ли он? Вырвался ли он из араратской глуши? Ночью ей снился сон, что они с Филиппом пьют чай в пастушьей хижине в горах, а вокруг лежит снег. Пастух улыбался улыбкой бравого далласского шерифа.
Морис
Горничная принесла кофе, круассаны и «Монд». Амира накладывала в тарелку Карима джем, когда на глаза ей попал крупно набранный заголовок.
«В восточной Турции погиб известный французский врач-филантроп».
Амира выронила из руки ложку и не услышала, как испуганно вскрикнул Карим.
«Доктор Филипп Рошон — это абсолютно достоверно — погиб во вторник в автомобильной катастрофе к югу от Карса в Турции… тело было найдено в горной речке ниже по течению от изуродованных остатков машины… ведутся поиски женщины и ребенка, которые предположительно путешествовали вместе с доктором Рошоном… рельеф местности затрудняет поиски… Доктор Рошон был не только выдающимся медиком, но и учредил более ста стипендий в университетах Франции и других стран».
Это неправда! Это просто не может быть правдой! Тут какая-то ошибка. Что случилось? Какая беда стряслась?
Амира позвонила Шеверни.
— Я только что сам узнал об этом, мадам. Поль уже выехал. Я отменил на сегодня все остальные встречи.
Из окна кабинета Мориса Шеверни, расположенного на верхнем этаже нового небоскреба, был виден весь Париж. Адвокат оказался лысеющим плотным мужчиной лет шестидесяти. Остатки не потерявших цвета темных волос были гладко зачесаны назад.
— Скажу вам честно, мадам, я очень неловко чувствую себя в создавшейся ситуации. Я не знаю, действительно ли Джихан Сонье ваше подлинное имя. Не надо мне ничего говорить, но я могу догадаться, в чем дело. По своему положению и по долгу службы мне полагается, наверно, поставить власти в известность о вашем прибытии. Но я должен выполнить волю своего клиента, а она выражена весьма недвусмысленно.
Он отпер ящик стола и извлек оттуда два конверта — один большой, другой поменьше. Амире адвокат отдал большой.
— Доктор Рошон оставил это для вас. Он прямо сказал мне, что здесь наличные деньги — американские доллары, и просил предупредить вас, чтобы вы были осмотрительны с этими деньгами. Он также дал мне поручение направить вас к хирургу-косметологу, имя которого он мне сообщил. Если хотите, я позвоню этому человеку и Поль доставит вас к нему. Кроме того, он оставил для вас письмо.
С этими словами Шеверни протянул женщине маленький конверт. Письмо объяснило все.
«Рак поджелудочной железы… осталось не больше шести месяцев — и это были бы не самые лучшие месяцы. Как бы то ни было, они поверят в правдоподобность… — Амира дочитывала письмо, не стараясь сдержать слез. — Я не верю в загробную жизнь, но кто знает? Я не из тех врачей, которые никогда не ошибаются и не признают своих ошибок. Может быть, в конце концов мы с вами и встретимся. Но пусть я всегда буду жить в вашем сердце. Будьте спокойны и счастливы вместе с вашим сыном. Прощайте, моя любовь».