Шрифт:
«Идола выливает художник,
и золотильщик покрывает его золотом
и приделывает серебряные цепочки»
Исаии, глава 40
Все люди нуждаются в любви, но не каждый любит, и не каждый любим – отсюда все несчастья. Вы любите дело, оно у вас так складно получается, и жизнь ваша полна и хороша, но в том
Его имя Степа. Сорок лет назад ему было чуть больше 13 лет, и он был безнадежно влюблен в свою одноклассницу Эрику. Весь учебный год он не решался признаться ей в своих чувствах, но вот наступило лето.
– Идем со мной на вершину городского холма. – Обратился Степа к Эрике, когда они возвращались домой из школы.
– Я высоты боюсь. – Подумав, она отрицательно замотала головой. – Там очень высоко, и мама меня не отпустит.
– Со мной отпустит! – Степа широко улыбнулся, и голос его приобрел вдохновленную интонацию. – Если струсишь сейчас, то и завтра будешь бояться. Мы уже в шестой класс перешли. Тебе не обидно жить до сих пор вот так: по одну сторону от холма?
Эрика подумала, что Степа считает ее трусихой.
– Хорошо. Только спросим у родителей.
Так Степа стал ответственным за безопасность Эрики перед ее мамой и обещал своей маме вернуться к шести. В эту минуту он был самым счастливым из людей, живущих у подножий городских холмов.
Восхождение оказалось тяжелым. Лето сияло, отражалось в волнах пушистых древесных крон, всполохами покрывавших высокие холмовые склоны. Синее небо не подавало надежд: восхваляя торжество полуденного солнца, оно, словно знамя жары, было исключительно синим, не допуская даже крохотного перьевого облачка. Эрика чувствовала себя ужасно: ее клонило в сон, она уже выпила всю воду из бутылки в рюкзаке, но пить все равно хотелось. Степа предупреждал, что путешествия – серьезная и сложная штука, и, в особенности, – героические
– Ты жива? – Невольно крикнул Степа, с сомнением смотря на измученный вид Эрики. – Ты хилая. Еще отхватишь солнечный удар.
– Я в панаме. – Эрика смерила Степу недовольным взглядом. Несмотря на усталость, ей не хотелось показаться слабачкой перед мальчишкой. – А ты вот без панамы и получишь солнечный удар.
– Я рыжий, а солнце рыжих не бьет. – Степан улыбнулся и важно зевнул.
Неожиданно холм окутал порывистый вечер, стремительно погрузив склоны в тень налетевших туч.
– Кажется, нам придется продолжить восхождение завтра. – Эрика с тревогой посмотрела на небо. – Будет дождь.
– Мы успеем. Идем скорее.
Эрика вспомнила о своем персонаже в книге, тяжело вздохнула и последовала за Степой, продолжая недовольно поглядывать на хмурившееся над холмом небо.
– Бабушка говорила, что молния бьет туда, где высоко! – Обиженно крикнула она вслед быстро шагавшему вперед Степе.
– Чепуха! – Кричал Степа в ответ, но Эрика еле слышала его из-за усиливавшегося ветра.
Подниматься становилось все тяжелее.
– «Я хотя бы в панаме». – Передразнил Степа Эрику, звонко смеясь, но она только продолжала обиженно смотреть себе под ноги.
«Девчонки. – С досадой подумал Степа. – Их только потому берут с собой в путешествие, чтобы подвиги потом казались смелее».
Когда ребята добрались до вершины, небо ознаменовало их прибытие зловещим громыханием, на зов которого незамедлительно явился мелкий прозрачный дождь.
– Нас наверняка ищут. – Торопила Эрика, пока Степа восхищенно смотрел вокруг.
– Только посмотри! – Воскликнул он. – Какая красота!
Холм, окруженный со всех сторон городом, теперь походил на мрачный пьедестал среди бушевавших оваций природы, вдали лавровым венком протекала река. Степа неподвижно стоял на одном месте. Эрике казалось, что так он боится молнии, которая слепа и распознает свою жертву только лишь по движению. Преодолевая страх, она подбежала к нему и в ужасе заметила, что Степа стоял, словно фарфоровая кукла. Капли усилившегося дождя сползали по лицу мальчика кривоватыми ручейками, глаза, безжизненно застыв в восхищенном взгляде, смотрели мимо Эрики и, казалось, ничего перед собой не видели.
Конец ознакомительного фрагмента.