Мириады светлячков
Шрифт:
Подавив в зародыше очередной приступ зевоты, я начал растирать уши – проверенный еще с училища способ хоть немного взбодриться. Помогло. Но только тогда, когда из глаз выступили слезы от боли в истязаемых ушах. Ничего, лучше пусть так, чем проснуться от активированного ошейника. При одном воспоминании о причиненных этим адским устройством мучениях по спине пробежали мурашки страха.
Выудив из охапки сена, на которой сидел, одну прямую соломинку, начал ее меланхолично покусывать. А подворье, куда меня занесла судьба, ничего так – опрятно кругом, чистенько. Вытоптанная земля двора посыпана опилками.
Невеселые размышления прервал грохот чего-то падающего за углом дома. Потом раздался испуганный визг, и во двор выскочил, прижимая хвост, маленький щенок пепельного окраса и неизвестной мне породы. На секунду он замер, бросил на лошадь полный отчаяния взгляд и, ни секунды не колеблясь, метнулся под подводу, вызвав раздраженное фырканье кобылы.
– Атя, атя! Вуй-вуй-вуй! Пафик, Па-а-афик! – Тоненький детский голосок звал откуда-то из-за дома.
Судя по тому, что спрятавшийся под телегой щенок начал упорно скрести землю, явно намереваясь закопаться поглубже, искали именно его. Вспомнив, как сам играл в далеком детстве с бабушкиной кошкой, молчаливо посочувствовал «обласканному» детским вниманием зверьку.
– Па-афик! Выхати иглать! – На двор как маленькое торнадо выбежал, судорожно размахивая ручками, ребенок.
На месте собаки я бы не вышел. Точно могу это утверждать! Не-э-э, сам ребенок оказался очень даже миловидной девочкой лет четырех-пяти, наряженной в ярко-желтый сарафан. Копна ее волос соломенного цвета непослушно развевалась от любого дуновения ветра. Но вот то, что она держала в руках несколько скомканных бантиков, насторожило бы любое домашнее животное, хоть раз пересекавшееся в жизни с маленькими девочками. Заранее соболезную щенку, если она его найдет.
Ха, судя по всему, сочувствовать придется самому себе. Внимание дитя мгновенно переключилось с «Пафик, Па-афик!» на мою скромную персону. Ничуть не испугавшись чужого взрослого во дворе, девочка вприпрыжку подбежала к повозке, чтобы с ходу озадачить меня нетривиальным вопросом:
– Тятя, а тятя, а ты чито, колофка??? – Кто, кто я? Кто такие «колофки»? То, что «тятя», это «дядя», понять получилось, но загадочное «колофка»?
– Кто?
– Ну, колофка! – С досады, что ее не понимают, она аж покраснела. – Колофки! Му-у-у! Му-у-у-у! – И девочка сделала рожки.
– Нет, я не коровка. – От греха быстро сплюнул торчащую из рта соломинку. Свят-свят-свят, вдруг жевать сено тут табу какое-то?
– Нет! Ты колофка! Только колофки носят это! – Ее пальчик уверенно указывал на недавно приобретенное мной «украшение» – ошейник.
– Нет, девочка, я не коровка, а человек. Люди иногда тоже носят подобное.
– А-а-а-а, – в ее интонациях было море разочарования, – а я тумала, ты закалдованная в чилавека колофка. Папа опищал мне купить мою, – на пару секунд она запнулась, подбирая слово, – сопствинную колофку!
– Э-э-э-э, боюсь, но я не она…
Или «она»? Ее собственная колофка? Уж лучше на рудники! Девочка-то на вид добрая, но из того сорта доброты, что легко сведет в
– А пыла пы так холосо! Моя сопствинная закалдофанная колофка!
У нее даже глазки мечтательно закатились. Почувствовал себя отпетым злодеем, что не являюсь ее колофкой, будто я сам виноват в этой «вселенской» несправедливости.
– А ты много видела заколдованных людей или коровок? – Этот вопрос меня не на шутку взволновал.
– Нет, только Па-афик. – И уже заговорщическим шепотом продолжила: – Он не просто щинок! Он закалдофанный сын алькала! Вот! – И поспешно спрятала банты за спину, гордо вскинув подбородок.
– Прямо так и самого алькара? – Так до сих пор и не знаю, кто они такие, но явно высокого полета «птицы».
– Аха! Выласту, пацилую иво, и он на мне женится! – Вот и ломай теперь голову, детская ли это фантазия или…
– А кто тебе сказал, что он заколдован?
– Сам алькал и сказал, когда гостил у нас и оставил Пафика папе! – Судя по тону, не врет, если, конечно, у этого дитя не чрезмерно буйная фантазия.
– Что, вот так целый алькар гостил? – Придется выведывать так заинтересовавшие меня сведения окольным путем.
– Аха! – И тут же, как любой обычный ребенок на Земле, мгновенно переключила тему разговора: – А как типя зовут? Меня Альня! – И не давая мне открыть рот: – Папа говорит, это значит поплыгунья! – В подтверждение весело запрыгала на одной ножке.
– А я Д… Берк.
– О-о-о-о! – Девочка испуганно отпрыгнула. – Ты кусаишься, как сапака бабы Туи? – Да что ж это за собака такая, если о ней даже пятилетний ребенок знает?
– Нет, конечно нет! – поспешил уверить дитя, но мой взмах руки в жесте отрицания только еще больше напугал девочку.
– Ты плохой! – Альня, отбежав от телеги на несколько шагов, закричала: – Не кусай меня! – И громко заплакала: – Па-а-а-апа-а-а-а-а!
Вот попал так попал, и что самое обидное – на пустом ведь месте…
Оправдаться и уверить в собственной безграничной доброте и покладистости не успел, что-то щелкнуло в области шеи и меня «выключило».
«Чем это меня так?» Голова не болела, все тело пребывало в расслабленной неге. Один только недостаток был в подобном пробуждении – организм не слушался, даже мизинцем пошевелить не получалось. Хорошая такая успокаивающая мысль, про «один недостаток», отвлекает от мысленных воплей: «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, спасите! Я парализован!» Плохо, глаза не открыть, не осмотреться. Хотя судя по тактильным ощущениям, лежу на чем-то мягком, под головой явно подушка, это уже прогресс по сравнению с сеном телеги. В чем я провинился перед судьбой, что меня забросило непонятно куда?
– Очнулся. – От черт! Все это время рядом со мной кто-то был! – Это хорошо. Иногда ошейник в режиме сна вырубает коров на пару дней. А ты ничего так, крепкий, всего пару часов в отключке и уже проснулся.
Это как понимать? Ошейник настолько многофункциональное устройство, что им можно погрузить человека еще и в сон? Так что ж тогда надо мной издевались, мучая болью? Садисты?!
Голос у того, кто находился поблизости, был приятный. Мягкий баритон уверенного в себе человека явно не первой молодости, но еще далекого от старости. Догадаться, что сидящий у кровати скорее всего мой хозяин, труда не составило.