Мирная лилия

Брюс Ольга

– М-да, – юзая языком вставную челюсть, бабуля пристально посмотрела на жену внука, – плюй в глаза – всё божья роса.

– Что? – Света не поняла, что это был намёк в её адрес. Включив электрический чайник, она села напротив гостьи и подпёрла кулаком щеку.

– Я говорю, Сашка-то, а? Каков удалец? За чужой бабкой приглядывает,

а своей адреса не оставил. Спасибо Людочке, удружила.

– А Людочка – это кто?

– Ой, божечки, – Алексеевна сцепила пальцы в замок и откинулась на спинку стула. – Матка его, кто ж ещё.

– Матка? – Света – городской житель, поэтому деревенский жаргон был для неё, как и иностранный язык. Китайский, например.

– Ну, мать, мать. Понимаешь? – сузив глаза, бабушка поразилась тупости великовозрастной дамочки. – Кстати, а ты с ним живёшь?

– С кем?

– С Сашкой моим.

– Так мы женаты, – мурлыкая, ответила Светлана и показала обручальное кольцо на безымянном пальце.

– Женаты? – лицо Веры вытянулось, чуть не выронив вставную челюсть. – Как это? Понарошку?

– Не-ет, очень даже по-настоящему, – Свете показалось, что старушка с возрастом хапнула небольшой процент старческого маразма.

– Вот те раз! – неожиданно бабушка замахнулась сморщенным кулаком и с душой треснула по хозяйскому столу. – От парази-ит. От медуза Горгона-а.

Света захлопала ресницами, как будто ей в лицо швырнули комок свежих опилок.

– Чего зенки растопырила? – Вера не сдержала эмоциональный порыв. – Я ж думала, ты подруга или соседка, что ключ бережёт, а ты, оказывается, в жёнки намылилась?! Господи, а годков-то тебе сколько?

В это время, пока бабуля учиняла допрос, Саша успел принять прохладный душ, чтобы успокоить трусливое нутро. Вытирая голову, он вышел из ванной и громко попросил жену о чашке горячего кофе. Света послушно достала из полки банку растворимого кофе, поставила на стол и вновь завела разговор о

хосписе, чтобы не слушать колхозный говор приезжей старушки.

– Са-аш, я в следующий раз с тобой к той женщине поеду. Тоже хочу помочь.

– А она умерла, Светочка, мы её уже похоронили. Вчера. – Саша входил в кухню, наяривая полотенцем по мокрым волосам.

– Уже? Жаль, – Света откровенно огорчилась, узнав о смерти мифической старушки.

– А потом я попал… – убрав от лица полотенце, Сашка встал у стола как вкопанный. – А Вы… кто? – вылупился на седовласую гостью, не признав в ней родной бабули.

– А ты? – ошарашенная Вера Алексеевна слишком широко открыла рот, и вставная челюсть, почувствовав свободу, приземлилась на потрескавшийся линолеум.

Света сморщила нос, взглянув на пластмассовый протез, и сразу отвернулась. Слюнявая челюсть лежала зубами вниз, прямо на полу, где только что топтались ногами. Светлана представила, как старушка поднимает эту «гадость» и засовывает обратно в рот.

– Ой, жевалку потеряла! – всплеснула руками Вера, невнятно прошипев слова. Наклонилась над протезом, взяла его и сунула под кран, чтобы ополоснуть. После встряхнула и повернулась. Её улыбка была заполнена зубами до отказа. – Так. Где мой Саша? – речь бабушки стала более чёткой, без шепелявости. – Куда дели моего внука?

– Какого Сашу, – Сашка Мирный стоял перед незнакомой женщиной, как нашкодивший кот. Хотя, он и правда нашкодил, но жене об этом знать не положено.

– Саша, Санечка мой здесь живёт. С усиками, – бабушка чуть не разрыдалась, представив, что с ним сделали стареющая молодуха и какой-то молодец с характером баснописца Крылова. – Ой, батюшки, у меня давление выше краешка, – заквохтала Алексеевна. – Сашка когда придёт? Или вы его выселили? Я сейчас представителя власти приведу, чтобы он вас в наручники…

Конец ознакомительного фрагмента.