Миронов

Лосев Евгений Федорович

Я понимаю, что слово «мир» удачно рифмуется с фамилией «Якир», но автору следовало бы знать, какую неблаговидную роль играл в расказачивании на Дону сын кишиневского фармацевта Иона Эммануилович Якир. Может быть, кое-кто теперь зря о Якире слезу пускает, как о невинном агнце – жертве 30-х годов?

Вспомним (хочу лишний раз подчеркнуть), как поступал Миронов с пленными, ранеными и убитыми белогвардейцами. Убитых грузили на повозки и под охраной пленных и раненых отправляли за линию фронта, домой. А кто из пленных изъявлял желание, того оставлял в своих войсках. И казаки верили ему, и шли за ним, и прекращали борьбу против красноармейских частей. И наступал мир. И наступил бы мир на Дону, если бы вновь испеченные «вожди» обладали государственной мудростью и элементарной добротой.

А теперь всех казаков ждало «физическое уничтожение». И Миронов, этот правдолюбец, поневоле оказывался лжецом? Ведь казаки, переходя на сторону красных, верили ему лично, верили, как самим себе, даже больше – Миронов не обманет, не подведет, убеждая, что Советская власть никогда не будет мстить заблудшим сынам Дона...

Мы теперь знаем,

кому принадлежит инициатива этой резни, кто предоставил неограниченную власть, что само по себе является безнравственным, – ревкомовцам. Не рассуждая, не раздумывая, пьянея от крови и безнаказанности, они зверски принялись вырезать целый народ. .. Разве бывало подобное глумление в истории нашего Отечества, в истории мира?.. Не в бою, не в горячке сечи, а в обычной жизни?.. Кто дал право Свердлову, Троцкому, Френкелю, Ходоровскому, Гиттису... убивать ни в чем не повинных людей? Революция? Так она им прав не давала и не могла дать. Значит, право убивать они присвоили себе сами? А это уже преступление.

Приходилось наблюдать, как голодные, но сильные и свирепые псы рвут шкуру на своем более слабом сородиче. Когда же он падает на спину и поднимает лапы, что в человеческом понятии означает «сдаюсь», свирепые псы тут же отстают от жертвы, оставляя владельцу остатки шкуры...

Донские казаки по призыву Миронова сдавались сотнями, полками, дивизиями. Даже целый Калачево-Богучарский фронт сдали Красной Армии. Надо ли говорить, что этпм они помогли укреплять Советскую власть на Дону?.. Так почему же их нужно было уничтожать? Можно ли уложить даже в логику здравого смысла такие деяния? И свирепая изощренность троцкистов сможет ли объяснить зверства кровавых оргий ревкомовцев? Не думаю.

Опять позволю себе отойти от эмоций и предоставить место бесстрастным документам, перед страшными фактами которых мои собственные рассуждения блекнут и кажутся наивно-интеллигентскими.

Как раз в это время коммунисты Москвы из Замоскворецкого и Сокольнического районов были посланы на Дон для разъяснения идеалов революции и укрепления Советской власти. О своей работе они информировали казачий отдел ВЦИКа, в частности, рассказывали, как на практике осуществляется директива Свердлова о расказачивании.

Слово М. В. Нестерову:

«Будучи командирован ВСНХ в Донскую область для организации Совнархозов, я имел возможность ознакомиться почти за 2 месяца не только с экономической жизнью завоеванной местности, но и политической. Я находился в станице Урюпинской, центре Хоперского округа. Зная казаков раньше, еще при царском режиме, свободолюбивыми, имеющими еще в то время свою выборную власть, привыкшими к коллективизму в работе (и сейчас можно встретить семьи в 25–30 человек, работающих на коммунистических началах, без найма рабочей силы и обрабатывающих большие участки земли), теперь я встретил забитого казака, терроризированного, боящегося незнакомому человеку сказать лишнее слово, враждебно относящегося к местным порядкам, к местной власти, сидящего по хуторам и боящегося показаться в окружной станице, а то, чего доброго, отберут лошадь да и расстреляют. А расстрелы тогда были ужасные, ревтрибунал расстреливал казаков-стариков, иногда без суда, по донесению местного трибунала или по наговору соседей. Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые еле волочили ноги, расстреливались казачьи урядники, не говоря уже об офицерах. Все это, по словам местных властей, по инструкции центра. Иногда в день расстреливали по 60–80 человек. Руководящим принципом было: „Чем больше вырежем, тем скорее утвердится советская власть на Дону“. Не было ни одной попытки подойти к казаку деловым образом, договориться мирным путем, а подход был один – винтовка, штык. Можно было почти каждый день наблюдать дикую картину, когда из тюрьмы вели партию на расстрел. Здоровые несли больных, конвой с винтовками, револьверами разгонял с улиц, по пути шествия, прохожих. Все знали, что это обреченные на смерть. Часто мне приходилось видеть слезы у казаков, сочувствующих советской власти, при виде таких сцен. Они возмущались и спрашивали, неужели советская власть несет такой ужас, не верили этому...

При обысках агенты Ревтрибунала и власти отбирали всякую посуду: стаканы, ложки, и часто в свою пользу. Все это делалось на глазах казаков, которые возмущались, затаивали злобу против советской власти. Страдали и ждали какого-нибудь спасения от местного произвола. Некоторые ждали какой-нибудь ревизии из Москвы, некоторые ждали наступления донской белогвардейской армии.

Не лучше дело обстояло и с продовольственной политикой. Во главе продовольственного отдела стоял некто Гольдин. Его взгляд на казачество был таков: казаки его враги, нагаечники, зажиточные, а посему, до тех пор, пока всех казаков не вырежем и не населим пришлым элементом Донскую область, до тех пор советской власти не будет. Отсюда инструкция – быть беспощадным к казакам. Агенты с винтовками грубо врывались в хаты, не объясняя принципов советской власти, требовали хлеба, скота, масла, яиц и т. п. Вся эта реквизиция носила безответственный характер, неорганизованный. Иногда отбирались дойные коровы на убой... Был случай в станице, в которой реквизировали 30 голов на убой, из них 12 стельных коров; казаки предупреждали, что это стельные коровы, когда их стали резать. Можно привести еще много фактов несправедливого отношения к казакам местных властей, но все эти факты имели и имеют единственную основу – неверный подход к казачеству.

Член РКП (б) Замоскворецкого района М. В. Нестеров»

Слово К. К. Краснушкину:

«Был целый ряд случаев, когда назначенные на ответственные посты комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали, злоупотребляли властью, чинили всякие насилия над населением, отбирая скот, молоко, хлеб, яйца и другие продукты и вещи в свою пользу; когда они из личных

счетов доносили в Ревтрибунал на граждан и те из-за этого страдали... Отдел розысков и обысков при Ревтрибунале, а также те же комиссары при производстве обысков отбирали вещи, продукты – совершенно беззаконно на основании лишь личных соображений и произвола, причем, как видно из переписок по дознаниям, отобранные предметы исчезали неизвестно куда. Эти отобрания и реквизиции производились сплошь и рядом, как можно судить по жалобам письменным и устным, с совершением физических насилий. Эти действия, в особенности отдела розысков и обысков, настолько возбуждали население района, что было признано необходимым возможно скорейший разгон этого отдела, что, однако, не было приведено в исполнение, потому что наступил момент общего восстания в Хоперском районе и необходимости срочной эвакуации ввиду наступления деникинских банд. Как будет видно дальше, одной из серьезных и главных причин всеобщего восстания в Хоперском районе была, несомненно, террористическая по отношению к мирному населению политика Ревтрибунала, руководимая неправильными указаниями из Гражданупра... Дело в том, что трибунал разбирал в день по 50 дел, а по этому можно судить, насколько внимательно разбирались дела. Смертные приговоры сыпались пачками, причем часто расстреливались люди совершенно невинные: старики, старухи, дети. Известны случаи расстрела старухи 60 лет неизвестно по какой причине, девушки 17 лет по доносу из ревности одной из жен, причем определенно известно, что эта девушка не принимала никогда никакого участия в политике. Расстреливались по подозрению в спекуляции, шпионстве. Достаточно было ненормальному в психическом отношении члену трибунала Демкину заявить, что подсудимый ему известен как контрреволюционер, чтобы трибунал, не имея никаких других данных, приговаривал человека к расстрелу... Расстрелы производились часто днем на глазах у всей станицы по 30–40 человек сразу, причем осужденных с издевательствами, с гиканьем, криками вели к месту расстрела. На месте расстрела осужденных раздевали догола, и все это на глазах у жителей. Над женщинами, прикрывавшими руками свею наготу, издевались и запрещали это делать... Начало восстания было положено одним из хуторов, в котором Ревтрибунал в составе Марчевского, пулемета и 25 вооруженных людей выехал для того, чтобы, по образному выражению Марчевского, пройти Карфагеном но этому хутору».

10

Миронов, узнав о директиве Свердлова и вандализме ревкомовцев, чуть не стонет от боли. Он обращается к Ленину:

«Требую – прекратить истребление казаков!..

Вместо политической мудрости, политического такта, искреннего стремления к прекращению братского кровопролития, пришлось в газетах читать: «Новые губернии». И: «Все оставшиеся в рядах казачьей армии после 1 марта объявляются вне закона и подлежат беспощадному истреблению». Хотел бы казак бросить белых и перейти к красным, но тут – подлежит истреблению. Значит, воюй, бейся насмерть?! Глупее, коварнее не придумаешь. Если уж смерть, так с оружием в руках; не подыхать же, как собаке?! Человечество должно жить, чтобы никакого насилия над человеком, который трудится, не было. Он свободно должен работать, хотя бы над тем, с чем застала его революция... Коммунистам надо не прекращение борьбы, а ее продолжение с целью уничтожения зажиточного... Такой политики я больше поддерживать не могу. Я борюсь с тем злом, какое чинят отдельные агенты власти. При всей кровожадности коммунистов, всей России им все-таки не перестрелять... Я не могу быть на стороне Деникина, Колчака, Петлюры, Григорьева и др. контрреволюционеров, но я с одинаковым отвращением смотрю и на насилия лжекоммунистов. Не могу молчать! И что коммунизм дело доброе – отказываюсь верить... Всей душой страдаю за трудовой народ».

Вешенский ревком возглавлял член Донбюро И. Решетников. Сырцов, руководитель Донбюро, как бы оправдывая действия своего выкормыша, доносил Секретариату ЦК: «Уважаемые товарищи, считаю для сведения Секретариата сделать несколько разъяснений... Расстрелянных в Вешенском районе около 600 человек».

Мол, неправду люди говорят, что много расстреливали в Вешенской станице, всего лишь 600 невинных душ.

Шолохов писал Горькому в 1931 году: «Некоторые ортодоксальные вожди РАППа, читавшие 6-ю часть, обвинили меня в том, что я будто бы оправдываю восстание, приводя факты ущемления казаков Верхнего Дона. Так ли это? Не сгущая красок, я нарисовал действительность, предшествующую восстанию, причем сознательно опустил такие факты, служившие непосредственной причиной восстания, как бессудный расстрел в Мигулинской 62 казаков-стариков, или расстрелы в станицах Казанской и Шумшшнской, где количество расстрелянных казаков в течение 6 дней достигло солидной цифры 400 с лишним человек».

Разве мог в то время М. А. Шолохов все знать о расказачивании и обо всем рассказать?!

Председатель ревкома станицы Морозовской Богуславский отличался особой «старательностью». Желая угодить вышестоящему начальству, которое прислало бумагу, что, мол, мало расстреливаешь казаков, мол, либеральничаешь. Тогда он напился пьяным, пошел в тюрьму, вывел толпу, состоящую из 64 человек, и всех расстрелял...

Январская директива Свердлова явилась причиной восстания казаков станиц Верхнего Дона в ночь с 11 на 12 марта 1919 года. Нельзя не упомянуть об этом факте: первой восстала станица Казанская, встречавшая Красную Армию хлебом-солью и многотысячным митингом, который принял резолюцию: «Советская власть показала себя честной и боевой защитницей интересов рабочих, крестьян в казаков. На страже этой власти становимся мы с клятвой дать беспощадный отпор приспешникам русских и союзнических капиталистов. Долой белых кровопийцев с нашего Дона!.. Горячий привет тебе, Владимир Ильич! Непреклонный борец за интересы трудящегося народа. Мы становимся бесповоротно иод Красное знамя, находящееся в твоих руках. Да здравствует политика осуществления идей, за которые выступил пролетариат в Октябре».