Миростройцы
Шрифт:
– И ты думаешь, тут хоть что-то можно расслушать?
– Знаю, что можно, - усмехнулась грызуниха, - Но это отдельная история.
Другой отдельной историей было то, что Рижа, выкатываясь в смех, в конце концов вытащила грызя под лапы, потому как тот пока не обладал полной функциональностью вестибулярного аппарату.
– Ну, уже в пух!
– подытожил Грибыш, широко размахнувшись лапой, и чуть не свалился.
Вслуху надобности протрезветь, в основном для грызя, потому как Рижа ухитрилась почти не наклюкаться, пуши отправились в лесок рядом с башней станции. Сами башни - и та что содержала жраловку, и с электричкой - торчали из болота, а в лесок попадали по наклонной эстакаде. Автомобили катались как обычно, а пешеходы шли внизу по мостику, и тут грызи ввалили смешков: металлические сетки на полу то и дело с грохотом открывались вниз! Причём делали они
Это однако вызвало только годование, так что в леске пуши всё-таки отлежались, найдя подходящую микрополянку между ёлками. По траве с шумом перелетали огромные пушные шмели, в кустах орали птицы и кто-то истошно тявкал, а в воздухе несло нагретой корой и хвоей. Вслуху этих обстоятельств пуши почувствовали себя, как опущенный в воду карп, растеклись в рыжие плюхи и какое-то время впитывали солнечный свет. Лишь когда солнце начало закатываться со смеху, Рижа вспушилась, отчего с неё полетели нападавшие ранее иголочки, и цявкнула. Грибыш произвёл вспыр на облачные полосы, подсвеченные малиновым светом, на стаю гусаков, выделявшуюся на фоне неба, и согласился.
Грызи неспеша пошли к дому рижачьих родичей, и без особых усилий укатали в это дело всю ночь, потому как расстояние далеко не малое. Впрочем, как уже было цокнуто, они не спешили, то и дело отвлекаясь на сборы ягод и орехов, замеченных по запаху, вырыли несколько клубней топа, произраставшего просто так, вне огорода, и слазили поплавать в пруд. Кроме того, хождение ночью позволяло потаращиться ушами на звёзды... хотя казалосиха бы, уж для космонавтов это не должно было работать. Однако работало, потому как слух на звёзды с поверхности и из пространства - это два разных песка. Грибышу даже получалось иногда отключаться и забывать, что скрывается за мерцающими точками в небе, и тогда картина слушалась по-другому, что тоже в пух.
На рассвете грызи проломились через плотный ивняк, и, что неудивительно, уткнулись в табличку на столбике, гласившую "вы только что проломились через плотный ивняк". Далее за полосой огородов и трубопроводом на сваях торчали заросшие малиной крыши норупел, куда собственно и.
– Урррргх...
– довольно точно выразилась Рижа, вспушившись.
– Как цокнуть, как цокнуть, - цокнул Грибыш.
В этих местах тоже как будто ничего не поменялосиха, только деревья вымахали. Сараевидные строения тоже подросли, окучиваясь навесами и пристройками, а какие-то наоборот, отжыли своё и теперь разваливались. Возле норупла рижиных матери и отца стоял какой-то громоздкий агрегат, похожий на комбайн без косилки, так что ещё издали было слышно, что у грызей всё в пух. Когда пуши стали стучать в дверь, Зудень оцокнул их из-под комбайна. Это был низкий и широкомордый грызь, однако определённое сходство с Рижей прослушивалосиха. Он немедленно сгрёб в охапку зверуху, и какое-то время пуши только попискивали от радости. Опосля он кивнул ушами и Грибышу:
– Рад обладать глазными яблоками, и в частности вслуху возможности видеть тебя!
– Гомологично... тоесть, аналогично!
– мотнул хвостом Грибыш, - В пух ли?
– Даээээ как цокнуть, - почесал затылок Зудень, - В пух-то в пух, но не пашет, скотина!
Рижа поперхнулась воздухом от такого перехода, и прокатилась в смех.
– А что это за устройство?
– осторожно поинтересовался Грибыш.
– Старый соломовалятель, - пояснил Зудень, впрочем не прекращая поглаживать по ушкам дочку, - Оно прессует солому в коврик, и с одной стороны обжигает его. Мульчи ради.
– Мульчи, пухольчи, - фыркнула от двери Айна.
Потом грызуниха подняла хохолок, и одним прыжком преодолев пять шагов, обняла Рижу, что возымело эффект ухомотания и урчания. Грибыш скатился в смех, потому как глазам было просто пушно от обилия хвостов. Айна, наслушавшись на дочку, бросилась и к нему, основательно измяв пушнину и лизнув в нос.
– Грибыш, бесформенный пуха комок!
– смеялась грызуниха, - Давненько вас не было слышно!
Рижа только урчала и мотала хвостом, так что отдуваться по цокам пришлосиха опять грызю - она как не злоупотребляла речью, так и не собиралась начинатьэто делать. Впрочем, с мамой и отцом она конечно цокала, просто сейчас
– Да, - сообщил он, перекатив морду по щекам, - Нас давненько не было слышно. Но это не потому, что мы сидели тихо.
– Скорее даже, мы сидели громко!
– прямо цокнула Рижа, - Были кой-какие события, которые в пух!
Грибыш слегка потеребил уши, потому как ему было очень непривычно слышать, как белка цокает куда-то ещё. Мозгом и предмозжием он понимал, что по другому и быть не может, но уже настолько привык, что. Грызуниха же щебетала, как весенний гусь, быстро добралась до происшествия с Ласт Веджетеблс, прошлась обратно, и снова добралась. Само собой, Зудень и Айна не могли пропустить это мимо ушей, так что развесили их, и приняли Соль. При этом они не забывали кататься кругами по смеху, так что окружающий Лес оглашался, и в том числе постоянными бугогашечками. Как следует развеселившись, грызи предложили грызям завалиться в жраловку, но те дали отвод, цокнув, что только что оттуда. Рижа вполне резонно предложила завалиться к грибышачьим родичам, что было встречено обобрительным ухомотанием, и утверждено. По дороге грызуниха ещё раз остановилась на основной теме, а именно высадке "малины" в Ро-Пи, остановилась, потопталась, и покопала лапами.
– Да эхъ, - цокнул Зудень, - Вот мы бы сорвались с вами, да только эт-самое.
Все прекрасно понимали, что такое эт-самое в данном случае. Пуши слишком сильно интегрировались в природу околотка, подкармливая зверьков, осуществляя всякие операции по поддержанию среды и всё такое, так что их отсутствие могло бы отразиться негативным образом, что мимо пуха. Большая часть грызей, собственно, так и существовала, и только отдельные особи, оказавшиеся в профиците, могли без препон покидать родной Мир. Старшие грызи расцокали о том, что творится на местах - а творилосиха, как можно догадаться, всё тоже самое. Например, наряду с участием в удалённом управлении Ёлкой, на которой располагались производства, грызи решили, что грязь таки не всегда в пух, и начали прокладывать через Лес сеть кирпичных дорожек, значительно поднятых над уровнем грунта. Эти эстакады ложили влапную, так что процесс продвигался отнюдь не реактивно, но никто и не спешил.
Чтоже касаемо грибышачьих родичей, так они тусовались, как песок в ведре, вокруг башни средних размеров, разводя погрызище на её многочисленных балконах и террасах. От этого дела башня походила на дерево с короткими ветками, потому как пристойки были совершенно произвольной формы и несимметричны, а кроме того, их покрывала толстенная шуба вьюнов. Наверху раскинулся прозрачный ажурный зонт-тарелка, вывернутый углублением вверх, диаметром шагов в полсотни - такие штуки сразу показывали, что с башни осуществляется удалённое управление чем-либо, а тарелка работала как антенна и главное, как защита от побочных действий мощных передатчиков. Поскольку для этого процесса требовалосиха в основном разбырыливать мыслями, внешних проявлений возни было не слыхать. Слыхать было разве что пушей, возившихся на огородах на высоте в несколько сотен метров, и послухивавших вниз. Как раз оттуда Грибыша и Рижу запалили сразу, и когда грызи поднялись по лестнице на 30й этаж, их уже схватили за уши.
Конечно, собрать всех согрызущих сразу было никак нельзя, потому как пуши распределялись по объёму весьма равномерно, и как правило, сильно зарывались в возню. Грибышачья мать Тектриса, однако, отрисовалась просто как из воздуха, и основательно помяла обоих грызей, будучи довольной таким песком.
– С вас отцок!
– сразу предупредила она, но подумала, и поправилась, - С тебя, отцок.
– Да если что, доцокну, - хихикнула Рижа.
Её привычка не разговаривать без нужды была хороша тем, что при нужде ничто не мешало про неё забыть. Грызи неоднократно вспушились и мотнули хвостами, отчего их пробрало на ржач, после коего, тоесть примерно через час, всё многопушие отправилосиха во двор, испить чаи да и обцокать в более спокойной обстановке. Грибыш, растёкшись на скамье и потягивая из деревянной кружки квас, со счастливой улыбкой на морде таращился на родичей. Тектриса выслушила вполне также, как и раньше, хотя ей было весьма немало лет. Собственно, в определении возраста грызя было легко промахнуться раза в два, потому как пушнина особых изменений не претерпевала, а цвет теряла разве что у очень древних грызей. По повадкам этого тоже было нельзя определить, потому как грызуниха, всполошённая внезапностью, засуетилась и забегала, как белка в колесе, только хвост мелькал - вероятнее всего, она точно также вспушалась в свои школьные годы. И это было исключительно в пух, подметил Грибыш.