Миротворец 45-го калибра (сборник)

Гелприн Майкл

В результате в классе остаются только Натка и Ринат. И я забираю у Рината его любовь, забираю всю, без остатка. И возвращаю обратно вместе со всем тем, что забрал до этого.

Я спотыкаюсь на ровном месте и чуть не падаю. Очки слетают у меня с носа и разбиваются. Я хватаюсь за стол, чтобы не свалиться.

– Идите, дети, – говорю я, – идите.

* * *

На свадьбе шумно и яблоку некуда упасть. Гости уже порядком поднагрузились, да и я, признаться, не удержался. Женька встает, его

качает из стороны в сторону. Он вынимает из кармана исписанный лист бумаги и требует тишины.

Женька произносит речь. Я не слушаю, я смотрю на молодых. Смотрю в ошалевшие, искрящиеся от счастья Наткины глаза, в не менее счастливые восточные глаза Рината.

– Да будет ваш союз скреплен священными узами, – орет между тем подвыпивший Женька, – узами Гименея!

Я вздрагиваю. Меня только что назвали по имени, впервые за последние две тысячи лет.

Поговорить ни о чем

Расп упер манипуляторы в бока, критически осмотрел Дефа и произнес задумчиво:

– Четыре тысячи триста девятнадцать лет, шесть месяцев и два дня по местному летоисчислению. Это ужасно. К тому же я округлил в меньшую сторону, отбросив часы и минуты с секундами.

Деф не понял, он был туповат. Особенно в сравнении с Распом, который легко оперировал цифрами, мгновенно совершал сложные подсчеты и умел делать выводы в зависимости от результатов.

– Откуда взялись цифры? – спросил Деф. – И зачем округлил?

Расп махнул левым манипулятором и прикрыл глаза защитными пластинами.

– Столько времени, мой недалекий друг, мне придется провести в твоем обществе. Цифры взялись из элементарного подсчета. Запас плазменных батарей на складе, умноженный на срок действия батареи, поделенный на два по числу потребителей. Округлил по слабости – чтобы уменьшить срок.

Деф осмыслил сказанное. Как округление может уменьшить срок, он не понял. Зачем его уменьшать – тоже.

– Круто, – сказал Деф. – Ты отличный парень, Расп. Башковитый.

Расп досадливо покачал головой.

– У тебя отвратительный лексикон, – поведал он. – Жуткий, примитивный речевой центр. Убогий, я бы сказал. Не понимаю, зачем Ключевский поставил тебе такой.

– Поговори с ним, – пожал плечами Деф. – Спроси. Я тоже не понимаю.

Расп убрал с глаз защитные пластины и долго молча смотрел на Дефа.

– Я сначала подумал, что ты шутишь, – сказал, наконец, Расп. – Потом вспомнил, что ты не умеешь шутить. Поговорить с Ключевским, надо же…

– Я часто говорю с Уокером, – возразил Деф. – Что тут такого? Ты тоже можешь поговорить со своим другом.

Расп схватился за голову и косолапо побежал прочь. Деф недоуменно смотрел ему в спину, затем вновь пожал плечами и отправился в круговой обход.

Обход он совершал ежедневно, следуя однажды разработанному маршруту и никогда не отклоняясь. По завершении

обхода Деф делал запись в электронном бортовом журнале. Сегодняшняя запись была по счету девятьсот шестнадцатой. «Опасности не обнаружено», – ввел Деф и сравнил запись с девятьсот пятнадцатью предыдущими. Убедился в полной идентичности и с осознанием выполненного долга отправился к Уокеру.

Уокер был там, где Деф его похоронил, – в рефрижераторном отсеке пищевого процессора. Он отлично сохранился, и в смотровое окошко Деф видел лицо Уокера, как обычно, волевое и спокойное.

– Привет, – поздоровался Деф, – это я, Дефендер.

Уокер, в отличие от прочих, всегда называл Дефа полным именем, в знак уважения. Он был офицером безопасности и Дефа ценил. Не то что остальные, которые то и дело ворчали, что, мол, во время полета защитник не нужен. И надо бы его законсервировать, а то вечно путается под ногами, мешая работать.

– Как ты, Уокер? – спросил Деф.

Уокер, как всегда, не ответил, но Деф ответа и не ждал. Чем отличается живой человек от мертвого, он знал. В конце концов, это знание было частью его профессии.

– Скоро три года, как мы здесь, – сообщил Деф. – Опасности не обнаружено.

Уокер вновь промолчал.

– Мне нечего здесь делать, – пожаловался Деф. – Некого защищать. Разве что крылатых.

Дефу показалось внезапно, что Уокер улыбнулся. Он резко приблизил глаз к смотровому окошку и сфокусировал зрение. Ошибся, понял Деф мгновение спустя. Тонкие бескровные губы Уокера по-прежнему были плотно сжаты, глаза закрыты.

Крылатыми Деф с Распом называли местных насекомых. Крупных – взрослая особь была Дефу по щиколотку. Крылатые частенько наведывались в гости, а в последние дни так вовсе прилетали регулярно, по вечерам. Расп объяснил, что у них, видимо, выработался приобретенный инстинкт. Что такое приобретенный инстинкт, Деф не знал и остался к объяснению равнодушным.

– Я думал, что клево пошутил, – сказал Деф виновато. – «Защищать крылатых» – думал, тебе будет смешно. Расп прав, я не умею шутить.

Он поднялся, постоял с минуту недвижно.

– Пойду, – сказал он. – До завтра, Уокер.

«Поговорить с Ключевским, каково, а?! С Ключевским, – навязчиво думал Расп, продираясь сквозь сплетения лиан, обильно растущих в окружающем корабль лесу. – Настоящий кретин этот Деф, надо же – поговорить, хорошо – не потанцевать».

Нет, конечно, с живым Ключевским Расп говорил много и с удовольствием. Тот часто пользовался встроенными в Распа библиотеками и фильмотеками, иногда они вместе смотрели фильм-другой, иногда спорили, обсуждая роман или новеллу. Ключевский был веселым человеком, юморным, он охотно смеялся над рассказанными Распом анекдотами. В шахматы он тоже играл вполне сносно и иногда сводил партии вничью.