Миротворец
Шрифт:
— Что? — рот Фазиля открылся и не закрылся.
Эдик ударил меня. Силы у него было, как у комара, но мои пересохшие губы легко лопнули.
— Посмотри ему в глаза, — сказала я. — Посмотри в глаза Фазилю
— Ты врешь. Ты врешь, как последняя падла, — сказал Эдик.
— Нет, — Фазиль поднялся. — Не ей в глаза, а мне.
— Она врет. Конечно же, она врет. Она просто ревнует, и…
Фазиль встал и отвернулся.
— Ты все еще хочешь видеть меня министром? — спросила я.
— Нет, — глухо ответил он. — Уходи. Уезжай. Сегодня же.
Меня так тошнило от Свободной Дарго, что я не стала медлить ни секунды.
Утром следующего дня уехал Эдик.
Мы никогда не виделись больше. Я вернулась в Донецк и при первой же возможности сдернула в Польшу, к старшей дочери. Эдик вернулся в Ярославль и начал работать в областной хирургии «Скорой помощи». Фазиль остался в Хадиджане, и через три месяца его убили. Видимо, господин Поляков нашел кому предложить то, чего тот хотел больше всего. И то была не милость Господа — она вся досталась Фазилю.
Свободная Дарго воссоединилась с
Неделю назад Эдик погиб. Разбился на мотоцикле, не удержав руль на скользкой весенней трассе. В некрологах и на могильном камне появилась та его фотография, которую сделала Хелен. Хелен была на похоронах. Я — нет.
И если вы меня спросите, почему в некрологах, в очерках о Свободной Дарго, в Википедии и прочих источниках ни разу не упомянуто мое имя, а первым министром здравоохранения Дарго назван сразу Асланбек Хаджиев, — я спрошу вас: а где там имя Люсинэ Давтян? Где имена Надии, Йисы? Я сама не решаюсь назвать их настоящие имена, чтоб не навлечь на девушек лишней беды. Где имена Билькис, Айны, Хазы, Човки? Всех остальных, кто зашивал рубашки и тела? Как звали хотя бы жену Фазиля, попавшую в лагерь для интернированных? А его вторую жену? Если вам не нужны их имена — то зачем вам мое? В конце концов, герой этой драмы — не я, не они, а Эдик Лаврентьев, случайный военный гений, врач Божьей милостью и Его же попущением гей.