Мировая девчонка
Шрифт:
А вот о чем она «не знает», можно было не говорить, это активно демонстрировали ее сильные коленки, все время находившиеся в движении, будто они нервничали, и Элка, по всему было видно, вовсе и не собиралась их прикрывать. Зачем, если есть, чем гордиться, есть, за что подержаться?… Или мужики настоящие все-таки перевелись?
А вопрос-то, между прочим, по существу…
Услышав легкий скрежет у входной двери, Федя замер, чувствуя, как сердце неожиданно бухнуло и словно провалилось куда-то, в самый низ живота, и снова, как недавно, стало трудно, почти невозможно дышать. Но Серега, слух которого еще не пришел в норму, завозился, стал натужно материться, вытаскивая и свою руку, и Федор ничего больше не смог услышать. А надо бы, потому что у него сразу мелькнуло
Может, тот с отмычкой возится? Ну, да, ключа-то он не забрал, дверь и захлопнулась… Но, как ни прислушивался Федор, ничего больше не слышал. И он стал торопливыми, судорожными движениями освобождать от тугих петель вторую свою руку. И когда удалось это сделать, он вскочил на ноги, открыл дверь в прихожую и, никого в ней не обнаружив, подхватил валявшийся на полу столовый нож. Снова прислушался, глядя на входную дверь, но за ней было тихо. Подумал, что, возможно, ему показалось или кто-то просто прошел по лестнице.
— А этот… бабки забрал? — неожиданно подал голос Серега.
— А ты как думал? — вопросом на вопрос ответил Федор. — Или хотел, чтоб тут два трупа валялись?
Серега в ответ забористо выругался и окатил брата такими грубыми матюками, что Федя не выдержал и сам заорал на него. Они так и орали друг на друга, ничего не слыша вокруг, а если б сил хватило, то наверняка еще и сцепились бы.
Аргументы Сереги заключались в том, что тот мужик был братан не настоящий, не отмороженный, а просто «накачанный козел», и «сделал» он их так же, как они сами кидают «лохов». Потому и не стал их «мочить», ведь ему не они, не лишние трупы, а «бабло» той «лахудры» было необходимо. Зачем — это не их тема. А, вообще, зачем они бывают нужны, «бабульки»-то? Вот поэтому Серега полагал, что им можно было бы еще потянуть время, пока Копыто, то есть Борька Краснов, подвалил бы. Он же в конце дня обещал подскочить. И уж с этим козлом он справился бы, это ясно, — как два пальца…
Но Федор продолжал сомневаться, что обошлось бы, хотя и знал, что Борькин удар «копытом», как они называли кулак Краснова, многих сходу отправлял в нокаут.
Серега продолжал настаивать, что не надо было отдавать деньги. Ну, порезвился бы еще этот гад, — впервой, что ль, можно было и перетерпеть за такие «бабки»…
— Но дело сделано, чего теперь жалеть?…
— Да потому и сделано, что…
И снова крик, почти до драки: это ж надо, так лажануться! Семь кусков «зелени» просрать! Каждый день, что ль, такая пруха?! Взаимные обвинения и матерная брань изливались потоками из обоих ртов.
Они и не могли услышать за собственными криками, как осторожно, скребя металлом, отъехал язычок замка, как затем медленно, почти незаметно, отворилась входная дверь, и в прихожую осторожно вступил плешивый мужик в сером костюме и темной водолазке. Оглянувшись и прислушавшись к крикам из комнаты, он первым делом выключил верхний свет в прихожей.
Разбушевавшиеся братья не обратили внимания на то, что за приоткрытой дверью неожиданно погас свет, не до того им было. «Бабульки», которые забрал с собой тот козлина, или кто он там, уже были взяты на учет самим Вахтангом, который, собственно, и «крышевал» пункты обмена валюты, позволяя своим «кидалам», таким как братья Акимовы, к примеру, «работать» с клиентами. А эти семь «зеленых» кусков у них сегодня вечером должен был забрать Копыто, чтобы отвезти недельную выручку хозяину. Самих «кидал» Вахтанг у себя не принимал, они для него были мелочью, не представлявшей интереса, их контролировали его помощники, типа того же Копыта. А про самого хозяина рассказывали другие парни, которые видели его, что он — мужик «крутой»,
В общем, когда в руках «молотобойца» Серега быстро отключился, Федя понял, что дело совсем хреново, и следующая очередь — его, и он решил здоровьем не рисковать. Какая теперь разница, кем был тот мужик — таким же «кидалой» или «мокрушником»?
А с Вахтангом? Ну, что с Вахтангом, авось пронесет… Опять же и веский аргумент имелся: ведь не сами «хвост» за собой привели, кто-то определенно их сдал, узнать бы, кто? Вот пусть Копыто этим и занимается.
И еще Федор знал, что семь тысяч баксов сегодня им не собрать, не было на руках такой суммы, даже если бы прямо сейчас они смогли продать все шмотье, которое скопилось в квартире. Его реализацией, тяготясь опасной работой у обменников, и собирался заняться Федя, потихоньку выходя из «дела». На свою долю от процентов приобретал — мирная коммерция, считал, получше будет… Вот только будет ли?… Да теперь вообще ничего не понятно, сваливать, что ли, пока до крутой разборки уже у самого Вахтанга не дошло? Только куда сваливать-то?…
Ушедший в свои тягостные мысли, Федя снова услышал шуршание, или тихие шаги, в прихожей: кто-то там определенно находился. Он оглянулся на дверь и сообразил, наконец, что в прихожей темно! Его сперва бросило в жар, и он вмиг вспотел, но тут же почувствовал, что его спина словно заледенела, — а вот это, наверное, уже от страха…
Он взял нож, в котором видел весьма слабую защиту, но все-таки, и стал осторожно подвигаться к двери. Подкрадываться… И когда уже остановился напротив темного дверного проема и набирал в грудь воздуха — для придания себе достаточной решимости, — прямо перед ним, словно привидение, возникла фигура человека в сером костюме и с размытыми чертами лица.
Федя вздрогнул, отпрыгнул — или ему так показалось, — и судорожным движением вытянул перед собой руку с зажатым в кулаке ножом. Но привидение даже не шевельнулось. Только хриплый, низкий голос услышали парни:
— Не балуй с перышком, дурачок… Или вовсе жизнь не дорога?
— А ты кто?! — дрожащим голосом воскликнул Федор.
В ответ он услышал матерное название того «предмета», который одевается в пальто. Значит, это было не привидение, а живой человек. Однако столовый нож парень не опустил, только обернулся на мгновенье к Сереге — за поддержкой. Но старший брат отреагировал как-то непонятно. Вместо того чтобы помочь младшему брату, он медленно поднялся с пола и, покачиваясь, — еще не мог твердо держаться на ногах, — взял в руки кирпич, невесть каким образом оказавшийся в комнате. Кажется, им что-то прижимали, для того и принесли с улицы. С кирпичом в руке Серега почувствовал себя уверенней.
— Тя кто прислал? — щеря рот, с блатной интонацией спросил он.
— Никто. Сам зашел, — уверенно ответил «серый». — А вас тут КамАЗ утюжил, да?
— Не твоего ума… Че надо? — уже с вызовом выкрикнул Серега. А Федор продолжал трясущейся от напряжения рукой держать перед собой нож.
— Че надо, за тем и пришел, — грубо ответил мужик, не входя, однако, в комнату. Он и держался подальше от двери, и за его спиной было темно, так что и непонятно, один он там или с кем-то.
— А че те надо?
— Это кто ж вас, пидоров, отдуплил так? Плетнев, что ль?
— Какой еще Плетнев? — насторожился Федор, которому произнесенная фамилия ни о чем не говорила.
— Обыкновенный. Который таких, как вы, кидал давит. Как клопов.
— Ты как сюда вошел? — переменил тему Серега.
— Через дверь. А вы фильтруйте базар, не то вас обоих через нее ногами вперед вынесут. Отвечайте! Чего ему от вас надо было? Ну?!
Крик был грозный, и Федя решил не обострять снова, и так уже досталось сегодня. А этот мужик хоть и хилым кажется, однако неизвестно, что он умеет. Сам-то спокоен, руки в карманах. Вдруг там ствол? Он и «базарить» не станет, а просто влепит пулю, и…