Мировой кризис: Общая теория глобализации
Шрифт:
Ограниченная группа людей может выиграть отдельные сражения (или успешно провести терракты), выбирая ситуации, в которых она обладает преимуществом во внезапности, выучке и оснащении, но заведомо не может выиграть войну, так как ее ресурсов, в том числе и технологических, не хватает для длительного системного воздействия. В лучшем случае она лишь повысит эффективность общественной системы, которую пытается разрушить, уничтожив ее наиболее уязвимые элементы и мобилизовав остальные.
Таким образом, индивидуальная или групповая попытка изменить правила глобальной игры
Религиозная экспансия - более масштабная, коллективная попытка изменить эти правила, причем частично успешная. Однако окончательный баланс все равно подводится не в андеграунде и не среди маргинализованных частей человечества, а в высших, управляющих слоях развитых обществ и определяется либо по-старому - деньгами, либо по-новому - технологиями, в том числе технологиями организации, управления и формирования сознания.
Исламский же мир располагает лишь растущим числом неизменно дурно управляемых людей и деньгами (даже не капиталами!) от экспорта нефти, значение которых в целом снижается. При этом религиозный образ действия дополнительно к слабости интеллектуальных и управляющих систем туманит разум, мешает ясному пониманию происходящего и заставляет размениваться на достижение второстепенных, а порой и вовсе вредных с точки зрения глобальной конкуренции целей.
Демографический фактор не позволит исламскому миру потерпеть окончательное поражение, но ресурсная недостаточность не даст одержать победу и даже начать играть в развитии человечества и в мировой политике самостоятельную роль.
Наиболее концентрированное выражение несамостоятельности исламского мира - использование его лидерами валюты своих основных стратегических противников в качестве средств накопления. Исламский мир может финансировать борьбу с США, включая терракты, но, пока он будет делать это долларами, речь будет идти не о борьбе ради победы, а о мелком торге ради локальных уступок, ибо победа будет смертельна. А ведь еще Макиавелли учил, что «всякий несмертельный удар смертелен для того, кто его наносит».
Перед этой сохраняющейся и, по всей вероятностью, не осознаваемой зависимостью перед Западом меркнет даже животный, парализующий ужас, испытываемый лидерами богатых исламских государств перед угрозой «ударов возмездия» со стороны США по построенным ими роскошным дворцам, на противовоздушную оборону которых они не нашли ни денег, ни времени.
Таким образом, исламский мир обречен быть хаотичной и нерганизованной силой, способной побеждать, но не победить, вдобавок манипулируемой своими стратегическими конкурентами и направляемой ими на решение собственных локальных задач.
Строго говоря, именно так он и развивался до сих пор. Стратегический союз Саудовской Аравии и США возник в первой половине 80-х годов на основе идеи противостояния вторгнувшемуся в Афганистан СССР. При этом, преследуя религиозно-идеологические цели, Саудовская Аравия пошла на ощутимые материальные потери (см. пример …), снизив мировые цены на нефть, что привело ее к финансовой зависимости от США.
Финансирование палестинцев, включая их военизированные организации, шло в силу этой зависимости под ощутимым влиянием США, которые
В Косово и в целом в Югославии с начала 90-х годов мусульмане использовались американцами как инструмент сдерживания стратегического конкурента - Евросоюза; в Синцзян-Уйгурском автономном районе - как средство создания дополнительных проблем для другого стратегического конкурента, Китая.
И даже действительно эффективные терракты 11 сентября 2001 года оправдали вхождение США в Среднюю Азию и стали своего рода «эмоциональным мостиком» для создания в американском обществе мотивации к последующему нападению на Ирак, необходимому для подтверждения американского глобального лидерства и снижению цен на нефть (см. параграф …).
—
Глава 12. ПЕРЕХОД ОТ ФИНАНСОВЫХ ВОЗДЕЙСТВИЙ К ВОЕННЫМ
12.1. Недостаточность финансовых воздействий в условиях глобализации
Ключевое отличие межцивилизационной конкуренции от внутрицивилизационной, как показано в предыдущем параграфе, - отсутствие у ее участников общего языка и общей системы ценностей. Важным следствием этого с точки зрения видоизменения самой конкуренции является утрата ее «всеобщего эквивалента» - универсального, общего для всех ее участников критерия успеха.
Это создает определенные удобства, - так, каждый участник борьбы может объявлять себя победителем. Вместе с тем он не может не понимать, что удобства такого рода хороши исключительно «для внешнего употребления», для саморекламы и пропаганды.
В то же время каждый участник конкуренции нуждается в «гамбургском счете» - универсальном критерии, позволяющем отличать поражение от победы. В идеальном мире сотрудничества, существующем в теоретических представлениях об «игре с положительной суммой», разные цивилизации, скользя мимо друг друга в непересекающихся плоскостях, могут одновременно достигать каждая своих целей, не создавая помех друг другу.
Однако реальный мир, как было показано выше (см. параграфы …), является миром жесткой конкуренции за ресурсы, ведущейся на уничтожение и, таким образом, служащий классическим примером «игры с отрицательной суммой». Человеческие цивилизации, действуя каждая своим собственным образом и в присущей только каждой из них сфере представлений, ежеминутно сталкиваются в реальном мире, конкурируя за ресурсы своего развития, которые различаются для них лишь частично.
Поэтому цивилизационные экспансии, хотя и развиваются в различных плоскостях, неминуемо сталкиваются в прямых противостояниях. Это делает невозможным поддержание иллюзий «всеобщей победы», особенно активно насаждавшееся Западом после победы над СССР: все участники глобальной цивилизационной конкуренции могут достигать своих целей одновременно, но кто-то из них будет победителем, а кто-то - обязательно - побежденным.