Мировой заговор против России
Шрифт:
Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны ДОТов взрывали себя вместе с ДОТами, не желая сдаваться в плен».
27 июня. Он отмечает, что русские войска и командование на Украине «действует хорошо и энергично».
29 июня. «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволять себе известные вольности и отступления от уставных принципов,
6 июля. «На отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве запираются в танках и дают себя сжечь с машинами».
11 июля. «Противник сражается ожесточенно и фанатически».
Даже в том случае, когда наши войска попадали в окружение, они продолжали драться с противником.
20 июля Галъдер записал в дневнике: «Отдельные группы противника, продолжая оставаться в нашем тылу, являются для нас настоящим бедствием».
В том же дневнике Галъдером записаны потери за период с начала войны по 10 декабря 1941 года, т. е. еще до завершения битвы под Москвой и развертывания наших зимних наступательных операций. Немцами было потеряно убитыми, ранеными и без вести пропавшими 775 0 78 человек, что составляет 24,22 % от численности боевых частей на Восточном фронте, общая численность которых составляла 3,2 миллиона человек.
Эти факты и цифры, скорее, приуменьшенные, чем преувеличенные, убедительно свидетельствуют о том, что наши воины в тяжелейших условиях начального периода честно и доблестно выполняли свой боевой долг, защищая свою социалистическую Родину».
Исследователь А.Б. Мартиросян пишет, что тут Жуков приводит слова Гальдера из еще не опубликованного в СССР в те годы дневника. Видимо, Жукову для его письма Пленуму ЦК лично перевели некоторые нужные выдержки из этого дневника. К этому времени дневник Гальдера уже был издан небольшими тиражами и распространялся в армиях НАТО. Так что вполне возможно, что он попал и в СССР. Жуков мог получить в эти годы дневник для служебного пользования от нашей разведки (если дневник распространяли в армиях западных стран) и тут решил блеснуть эрудицией.
«Зачем понадобилось Сталину издавать приказы, позорящие нашу армию? Я считаю, что это сделано с целью отвести от себя вину и недовольство народа за неподготовленность страны к обороне, за допущенные лично им ошибки в руководстве войсками и те неудачи, которые явились их следствием».
Это Жуков о приказе № 270 из 41-го года высказывается, в котором командирам-трусам и сдававшимся в плен бойцам «угрожали расправой над их семьями» (угрожали, но реально никого не трогали).
Еще был приказ № 227 в 42-м. Вот где поводов обижаться у генералов было много — сколько они к этому времени территории сдали Гитлеру. А сам Жуков позже уже не Сталина обвинял за разгром в 42-м под Харьковом, после чего немцы оказались на Кавказе и в Сталинграде, а Тимошенко с Хрущевым.
Закончил свое письмо Жуков словами, что «Культ личности причинил большой ущерб нашей военно-идеологической работе. Наша задача заключается в том, чтобы решительно очистить от последствий этого культа всю работу по воспитанию советского народа и личного состава Вооруженных Сил, все виды и формы военно-идеологической работы
«Во всей нашей военно-идеологической работе мы должны исходить из непреложного марксистско-ленинского положения, что творцом истории является народ, а в основе военного могущества Советского государства лежит его общественный и политический строй, передовая экономика, морально-политическое единство советского народа, мощь его Вооруженных Сил и руководящая деятельность нашей славной Коммунистической партии». (АП РФ. Ф. 2. On. 1. Д. 188. Л. 4-30.)
Пленум ЦК, где предполагалось вновь обсудить вопрос о культе личности Сталина, так и не состоялся. Хрущев не рискнул обсуждать Сталина среди высших чинов КПСС. Ведь одно дело зачитать без обсуждения «Доклад» в конце съезда, после которого рядовые коммунисты, будучи в шоке, ничего не могли ответить Хрущеву по существу в защиту Сталина. Настолько для них было неожиданным все, что нагородил Хрущев по принципу — чем чудовищнее и дурнее ложь, тем труднее ее опровергать и тем быстрее в нее поверят. Другое дело — начать нести ахинею в адрес тирана среди тех, кто иной раз чаще, чем Хрущев, были при Сталине и лучше знали, что творилось в стране и Кремле на самом деле.
Намерение Жукова довести это письмо до членов ЦК не осуществилось, а вскоре и сам он вылетел на пенсию, — Хрущев отблагодарил его за услугу, когда Жуков спас Хрущева, которого попытались скинуть Молотов и Каганович.
Исследователь В.М. Сойма на эту речь маршала написал следующее:
«Ну, что сказать после этого? Правильно: рабы всегда пляшут на могилах своих господ. Первым Сталина предал Хрущев, больше всех пресмыкавшийся перед ним. Вслед за Хрущевым отрекаться от прежнего кумира начали все: политики и ученые, военные и инженеры человеческих душ. Прославленный полководец тоже не удержался, отдал дань тогдашней моде. А может, и в самом деле вознесся, уверовал в свою гениальность. Власть с человеком чудные чуда творит.
Однако чудом из чудес для Жукова — и не только для него — оказалась не власть, а мудрая и суровая диалектика самой жизни». (Сойма В.М. Запрещенный Сталин. М., 2005. С. 411–428.)
Однако скорее всего не рабская психология заставляла Жуковых и Хрущевых обвинять Сталина в неудачах начального периода войны. Дело именно в ответственности за те самые миллионы погибших в войне солдат и мирных жителей СССР, которые сгинули по милости Павловых и их непосредственных начальников (и подчиненных) в руководстве Красной армии. За эти миллионы и на том свете отвечать надо будет. А Жуковы и их современные адвокаты Павловых оптом реабилитируют и называют невинными жертвами сталинизма до сих пор.
Жукова сразу после войны обвинили в мародерстве и за это убрали из Берлина в Одесский округ, и тут можно посмотреть на судьбы двух генералов. Комендантов городов в Германии.
Многие командиры, служившие в ПрибОВО перед войной, отмечают в своих воспоминаниях, что приказы командования округа по развертыванию и приведению войск в боевую готовность отменялись под нажимом в округе в командировке из Москвы зам. начальника Главного управления политпропаганды РККА армейского комиссара 2 ранга В.Н. Борисова.