Mirror

Hoshi-san

Небольшая мастерская пустовала. Первому курсу графиков было отделено три мастерских, одну из которых заняли всего три девушки из семнадцати студентов подгруппы.

– Ва фмыфле рифуй!? – возмутилась девушка. – Это вы вдвоем меня перетащили сюда! Я должна была остаться в той аудитории, там мой натюрморт стоит, а в такие “Нет, ты идешь с нами!”. Меня препод из-за вас слабохарактерной назвал! Вот чего мне теперь делать, я не собираюсь писать эту чертовски сложную штуку, которую Нагиса пишет, а твои кубики у меня вот где стоят!

Нагиса – третья из девушек, оторвалась от доработки натюрморта.

– Вот спорим, препод именно в этот

момент зайдет и увидит, как ты жрешь? Дай кусить.

Ками вздохнула, взглянула на свою карандашную работу, пропустив мимо ушей возмущение подруги и совместное пожирание бутерброда.

– У кого-нибудь есть формопласт? – Не-а, – Нагиса снова отвернулась к своей работе. – Формо... что? – дожевав бутерброд, подруга Ками поднялась с места, отряхивая юбку. – Формопласт. Это такой ластик, который не стирает. Лоу, не сходишь мне за формопластом? – Очень полезная вещь. Куда я схожу? – К художественному, у Сая точно есть. – К художественному? Ты чего, к этим зомби? Они по коридорам ходят так, словно ищут съедобный мозг. Бедные. Они обречены на смерть от голода. Ладно, схожу. Если придет препод, скажите ему, что я умерла мучительной смертью, была сожрана заживо. Вот сейчас приду туда, и сто процентов “Пластоформ” скажу.

Лоу вышла из мастерской, по пути отряхиваясь от крошек. Слава богу весь первый этаж был отведен под мастерские. Она быстро нашла в расписании номер аудитории художественного курса, подбежала к дверям, постучалась, открыла и...

И так и замерла, пораженно уставившись на представшую ей картину.

Большая мастерская, заставленная мольбертами. На табуретах перед мольбертами лежат краски, стоят банки с кистями, пеналы. И все это вперемешку с бутылками воды, сока, лимонада, обертками от еды... Лоу продолжала думать, что все-таки художники питаются чужими мозгами. Но это еще ничего. Больше всего бедную девушку удивил рыжий парень, что бился головой о мольберт.

– Рыжий.

Бам.

– Рыжий...

Бам.

– Ну рыжий...

И Сай успевает стащить с мольберта подрамник, на которой был натянут холст.

– Ненавижу тебя, – тихо бубнит Гин. – Почему масло... Почему не акварель...Почему именно масло? Рико, ты злая. – Эй! В смысле злая!

И Лоу тут же вылупилась на специалиста художественного факультета, что сидела за своим рабочим столом, закинув ноги в туфлях на лакированную поверхность.

– Я не злая! – продолжала она. – Спасибо мне скажите! Кто вам вольную тему на экзамен выбил? Сейчас бы сидели и натюрморты рисовали! Ладно, рыжий. Притащишь на экзамен свои акварельные работы, оценим. – Воу! – тут же ожил Сай. – А давай ты договоришься с преподом по рисунку, и я ей свои карандашные притащу?

Рико устало вздохнула, покачала головой, тихо послала разом всех студентов, и именно сейчас Лоу решила выполнить просьбу подруги.

– Куроки-кун, – позвала она. – Пластоформ есть? Ками просит.

Сай оглянулся, удивленно посмотрел на девушку, нахмурился.

– Пласто... что? – Формопласт, – буркнул рыжий, не отрывая от мольберта головы. – А. Не, клячкой обойдется. – И Сай кинул девушке увесистый пинал.

Лоу с трудом поймала прилетевший в нее пинал, и быстро выбежала из этого обители зомби.

– Они там реально, как ненормальные! Серьезно, неужели все художники такие? Ками, тебе не стремно с ним встречаться, станет еще, как наш препод. – протянула она, заходя в класс, и тут же замерла, когда заприметила преподавателя, стоящего рядом

с Ками.

Кажется, он ее не услышал. Ну, или же просто решил, что такая реплика Лоу внимания не стоит.

– Энре, где вы так научились? Вот я всем говорю, надо под руку лист чистый подкладывать, чтобы не испачкать. Вот что вы будете делать, если вы заляпаете рисунок? А вот так правильно, да, правильно, подкладывать всегда надо.

Ками нервно усмехнулась.

– Меня мой молодой человек убьет, если увидит, что я делаю как-то иначе. – Ну нет, я считаю, что человек женщину бить не может, – деловито заявил преподаватель, а все три женщины, находящиеся в аудитории, тут же взглянули на этого самого человека так, словно бить сейчас будут его. – Сексист, – буркнула Нагиса, слава богу ее никто не услышал.

А преподаватель продолжает что-то впаривать бедной Ками.

– Энре, больше, больше экспрессии, больше пьяни, больше контраста! Вот надо вот так рисовать! – он тыкает в работы, висящие на стенах, которые с трудом осилили бы Сай с рыжим. – Ну вы не художники, вы никогда не будете так рисовать, конечно же, вам можно головой о стенку бить, все равно ничему не научитесь, но от меня же требуют! Хотят, чтобы вы показывали вот такой результат! Они же не понимают, что вас ничему не научить, ну вы же не художники! – Конечно, мы же не родились с карандашом в одном месте, – шепчет Нагисе Лоу. – Ага, и со встроенным скечбуком.

Пока Нагиса и Лоу перешептывались, Ками сидела с каменным лицом и выслушивала разнос. После темы рисунка препод подался в живопись, после живописи в цветоведение, потом вообще, заявив на весь класс:

– Вы же не певицы все трое, вы же дизайнеры! Это вот все певицы – дурочки! Рисуйте, – препод решил покинуть мастерскую.

К слову, сделал он это очень вовремя, потому что Ками уже чуть ли не сломала карандаш, что держала в руке. За эту пару она успела узнать о себе много нового! Начиная с того, она, закончившая музыкалку, дурочка, и заканчивая тем, что не художник ни в коей мере.

– Да я прям теперь сама ущербность, как я погляжу, – бубнит она, а следующие двадцать минут перерыва ее подруги могли наблюдать, как два художника пытаются успокоить их Ками и отговорить убивать преподавателя, посягнувшего на качество ее рисунков.

Как никак, уж в этом-то Ками была уверена. Не зря за плечами два художника и Рико...

Физкультура. Художественный факультет.

На улице тепло, светит солнце, дует прохладный ветерок. Так что, побегать на свежем воздухе и размять затекшие мышцы – идея хорошая, особенно после того, как Сай и Гин чуть не вырубились за мольбертами. Стоя.

Весь художественный факультет собрался на стадионе. Все восемнадцать человек... Преподаватель усталым взглядом окидывает восемнадцать человек, что лениво пытаются отжаться, засыпая на ходу, и только двое из них, как сумасшедшие, устроили состязание на скорость и выносливость.

– Я тебя побью, точно клянусь! – запыхавшись, выдает Гин. – Давай, попробуй, вдруг, получится, – точно так же отзывается Сай.

С остальными парами все было предельно ясно. Особенно с живописью и рисунком. Гин всегда был лучшим в акварели, красках на водной основе или в четких геометрических рисунках, в то время, как Сай оказывался на высоте, как только ему в руки попадало масло, темпера или его заставляли рисовать фигуры или портреты. С остальными парами все было примерно так же, тут и соревноваться не стоило, но физкультура...