Миры Альфреда Бестера. Том 2

Бестер Альфред

— Одно мое слово у главных ворот, и тебя колесуют за компанию со всей твоей сотней. Кончай петушиться, Роуг, у тебя нет ни единого шанса. Я обещал, что буду милосерден, и сдержу свое слово.

— Так что, — нетерпеливо спросил Чинча, — берем шахту?

— Нет, берем князя.

Коса на камень

Встретив противника, ведите себя вежливо и благородно. Пусть ваша отвага не только остротой, но и блестящей изысканностью напоминает ваш клинок.

Ричард Бринсли Шеридан

Ну

и зачем, спрашивается, Князь смерти кипятился и волновался? Препроводили его через главный шлюз Катая — а затем и с Тритона на Землю — без сучка и задоринки, даже говорить не о чем. Янг, собственно, и не мог ни о чем говорить, его накачали ГАБК (гамма-аминобутридная кислота из служебного арсенала Барбары), которая даже ганимедского мамонта сделала бы мягким и податливым, как тесто. Кроме того, всесильного Да-мо обмотали тряпками с ног до головы и заставили исполнять роль египетской мумии (мумия-змея, помните?). Не видать и не слыхать — так, собственно, и должен вести себя каждый порядочный Князь смерти.

Однако вся эта порядочность враз куда-то улетучилась на борту ракеты, когда его размотали; ГАБК действует четыре-пять часов, а затем все временно заглушенные страсти возвращаются с удвоенной силой. Обычно в космосе можно насладиться тишиной, но на этот раз Янг развлекал экипаж и пассажиров корабля чем-то вроде концерта для ударных инструментов — даже не верилось, что это всего лишь соло, — яростно барабаня ногами по стенкам своей каюты.

— Ботинки надо было снять, — печально вздохнул Роуг.

— Ты бы охладил его как-нибудь, — посоветовала Барб, — неровен час, головой биться начнет. Нужно, чтобы он остался более-менее compos mentis, [63] а то какие же это получатся переговоры?

Уинтер удрученно кивнул. За всю свою жизнь он еще не сталкивался со столь деликатной и потенциально взрывчатой структурой. Ну какими ласками, сказками или угрозами можно вынудить уступки у столь неприступного противника, который безразличен к любым физическим пыткам, у грозного противника, распоряжавшегося бессчетными жизнями и смертями в течение трех четвертей века?

63

В своем уме (лат.).

— Вот и смейся после этого над несокрушимыми объектами, — пробормотал синэргист. — А к тому же я — никакая не непреодолимая сила.

Роуг точно знал, какие уступки хочет он получить от манчжурского князя: совершенно железную, гарантированную сделку по мета для маорийской мафии — это обещано Опаро за его помощь — и возвращение в целости и сохранности титанианской девицы — в этом он поклялся сам перед собой. Оставалось немного, совсем пустяк: найти способ синэргизировать оные уступки из заложника, который и думать не желает ни о чем кроме возвращения к своему поднебесному статус кво — ну да разве еще о поучительном, страх наводящем наказании вконец обнаглевших внутренних варваров.

— Самое время прибегнуть к Двенадцатой Заповеди, — пробормотал Роуг про себя, открывая люк. — Знать бы только, что это за хрень такая — Двенадцатая Заповедь.

— С добрым утром, с добрым утром, с добрым утром, мистер Янг, — пропел Уинтер, вплывая в каюту. — Добро пожаловать, добро пожаловать, мы

рады приветствовать вас на борту нашего корабля. Моя фамилия Уинтер — меня еще называют Красавчик Уинтер — я распорядитель этого круиза, и я счастлив своей обязанностью превратить вашу экскурсию в полную счастья поездку на полном счастья корабле. А сейчас я должен пригласить вас в кают-компанию, во время ленча намечен конкурс красоты, мы хотели бы видеть вас судьей. Участвуют десять прелестнейших прелестниц, и те, которые получили одинаковое число баллов, вознаграждают судью — ха-ха. Кроме того, в программе чемпионат по настольному теннису, dansant [64] и…

64

Танцы за чаем (фр.).

Янг зарычал.

— Что, Том, ноги болят?

Янг зарычал.

— Неужели не смешно?

— Ничуть.

— Ну не знаю, я старался… Команда доложила, что ты не очень доволен.

— Не то слово.

— Что, совсем тебя достали?

— Чуть поближе.

— Яростью кипишь?

— На две тысячи градусов.

— Даешь себе клятвы превратить мою жизнь и жизни моих близких в нескончаемые муки?

— Догадливый ты.

— А как, интересно бы узнать, представляешь ты себе эти муки? Затоптать нас до смерти собственными своими ножками?

— Много чести.

— Петля?

— Слишком быстро.

— Колесо?

— Тоже недостаточно медленно.

— Мэн-шут?

— Слишком необратимо.

— Ну уж не знаю, что тебе и предложить.

— А у вас, маорийских варваров, своих идей вообще не бывает?

— Вот это. Том, очень интересный момент. Мы возвратились к практике, слишком, наверное, примитивной с точки зрения вас, поднебесных. Не интересуют нас убийства со всякими загогулинами и прибамбасами. Мы теперь играем в «убей быстрей», да ты и сам наблюдал это в шахте. Чик-чик — и до свидания.

— Почему же вы не убили меня?

— А кто вообще говорил насчет убить тебя?

— К чему тогда это похищение?

— Подумай сам. Том, разве смогли бы мы смыться с Тритона без твоей помощи?

— Помощь? Когда вы запеленали меня, как мумию!.. Жаль, я захлебываюсь желчью, а то охотно посмеялся бы.

— Чьей, Том — твоей или нашей?

— И той, и другой.

— Так ведь наша желчь — следствие твоей. Этакая, понимаешь, симпатическая магия. А нашу удачу облегчил твой шарф. Вот он, кстати, с благодарностью возвращаю. Моя головорезочка с очевидным удовольствием постирала его и погладила. Похоже, Том, девочка переходит к тебе по наследству от Ахмета Труйджа. Поздравляю, но только ты поглядывай все-таки, что она там делает со своими ракушками. Неровен час…

— Ха. Ха. Ха.

— Никак это твоя желчь смеется?

— Слушай, Роуг, какого черта тебе надо?

— Будто сам не знаешь.

— Хотелось бы услышать от тебя.

— Да ничего особенного. Том, только, чтобы мы были друзьями. Совместное сообщество «Поход и пропитание».

— Кто такие «мы»?

— Маори и джинки.

— А что такое в твоем представлении эта «совместность»?

— О, это святое понятие, воспетое в песнях и легендах… Единение. То, что отличает мирную семейную жизнь от развода.