Миры Айзека Азимова. Книга 1
Шрифт:
— А потом?
— Я пытался заставить его заговорить, а он меня ударил.
— Как это понимать — «пытался заставить его заговорить»? Каким образом?
— Я… я задавал ему вопросы, но он ничего не отвечал, и мне пришлось немного припугнуть его. Я вроде бы на него прикрикнул, и…
Наступила долгая пауза. Под немигающим взглядом Сьюзен Кэлвин Рендоу наконец промямлил:
— Я пытался заставить его сказать хоть что-нибудь. Мне пришлось припугнуть его…
— Как припугнуть? Выражайтесь точнее.
— Я притворился, будто… в общем, я замахнулся.
— А он отбросил вашу руку?
— Он ударилменя
— Хорошо. Все ясно.
Она обернулась к Лэннингу и Богерту.
— Пойдемте, джентльмены.
Дойдя до двери, она неожиданно обернулась и сказала Рендоу:
— Если вам все еще интересно, можете передать вашим спорщикам, что Ленни уже умеет произносить кое-какие слова весьма отчетливо.
Они молчали всю дорогу до кабинета Сьюзен Кэлвин. Стены кабинета до потолка были заставлены книжными полками — некоторые из этих книг принадлежали перу самой Сьюзен. На всем здесь лежала печать холодной и методичной личности Сьюзен.
В кабинете был всего один стул, и, естественно, когда Сьюзен села, Лэннинг и Богерт были вынуждены стоять.
Она сказала:
— Ленни всего лишь защищался. Он действовал согласно Третьему Закону: «Робот должен защищать себя».
— «За исключением тех случаев, — упрямо возразил Лэннинг, продолжая цитировать Закон, — когда это не противоречит Первому и Второму Законам».Цитировать, так уж цитировать до конца! Ленни не имел права защищаться, если его действия могли повлечь за собой даже минимальный ущерб человеку.
— Он и не делал этого, — парировала Сьюзен. — Сознательно. Но у Ленни недоразвитый мозг. Он не имеет понятия ни о собственной силе, ни о слабости человека. Отбрасывая от себя грозящую ему руку человека, он и предполагать не мог, что сломает кость. Применительно к человеку это значило бы, что тот, кто действительно не знает, что такое хорошо, а что такое плохо, не несет моральной ответственности за свои действия.
— Но, Сьюзен, — мягко проговорил Богерт, — мы же не обвиняем. Мы отлично понимаем, что Ленни, если судить по человеческим меркам, сущее дитя. Мы не обвиняем его, но общественность его осудит. И «Ю. С. Роботс» — конец.
— Совсем наоборот! Будь у вас чуть-чуть побольше мозгов, Питер, вы бы уже давным-давно поняли, что это и есть тот самый шанс, который так необходим фирме, который разрешит все проблемы.
Лэннинг зловеще нахмурил кустистые брови, но вовремя сдержался и осторожно поинтересовался:
— Какие проблемы, Сьюзен?
— Простите, но разве корпорация не заинтересована в наборе персонала высокого уровня?
— Заинтересована, безусловно.
— Да? И что же вы предлагаете потенциальным научным работникам? Новизну? Романтику проникновений в непознанное? Нет! Вы сулите им высоченную зарплату и отсутствие проблем.
— «Отсутствие проблем»? — переспросил Богерт. — Что вы хотите этим сказать?
— А что, есть проблемы? — язвительно поинтересовалась Сьюзен. — Каких роботов мы производим? Целиком и полностью доведенных до совершенства, готовых к выполнению своих обязанностей. Промышленность сообщает нам, каковы ее потребности, компьютер разрабатывает мозг, станки собирают робота — и вот он, пожалуйста,
— А вы что же, хотите создать многофункционального робота?
— А почему бы и нет? — спросила Сьюзен. — Почему бы и нет? Смотрите: мне дали робота, мозг которого был почти целиком выведен из строя. Я занялась его обучением, и вы, Альфред, спросили меня, какой в этом смысл. Может быть, конечно, что касается Ленни, смысла и немного — он никогда не станет старше пятилетнего ребенка, по человеческим меркам. Но есть ли от этого польза в общем смысле? Есть, и немалая, если взглянуть на мои исследования абстрактно: они заключаются в изучении принципиальной возможности обучения роботов. Я установила способы замыкания близлежащих цепочек с целью создания новых. Дальнейшие исследования приведут к созданию более тонких и эффективных методик обучения.
— Ну и?
— Представьте, что вы начали работу с позитронным мозгом, у которого имеются в наличии все основные цепочки, но напрочь отсутствуют второстепенные. Представили? А теперь представьте себе, что вы принялись формировать эти вторичные цепочки. Вы же сможете поставлять роботов, которые обучаемы, способны воспринимать самые разнообразные инструкции, переключаться с одной работы на другую. Роботы станут так же универсальны, как люди. Роботы смогут обучаться.
Оба — и математик, и директор — смотрели на нее, не говоря ни слова.
— Вы что, — спросила она раздраженно, — так и не понимаете, о чем я говорю?
— Ну, почему? Слова я понимаю, — возразил Лэннинг.
— Тогда вы должны понять, что, располагая принципиально новой отраслью научно-исследовательской деятельности и держа в руках перспективу разработки новых технологий и возможность проникновения в область непознанного, вы имеете уникальный шанс привлечь интерес молодежи к роботехнике. Попробуйте, сами убедитесь.
— Однако позволю себе заметить, — нерешительно возразил Лэннинг, — что это опасно. Ведь при обучении таких невежественных роботов, как Ленни, не может быть никакого доверия Первому Закону — так ведь именно и получилось.
— Ну и что? И прекрасно, что так получилось. Этот случай следует широко разрекламировать.
— Раз-ре-кла-ми-ро-вать?! Я не ослышался?
— Нет, не ослышались. Самым откровенным образом сообщите об опасности. Объявите, что вы откроете новый научно-исследовательский центр на Луне, если общественность воспротивится его основанию здесь, и всеми возможными способами подчеркните опасность.
Лэннинг, ошеломленный до последней степени, всплеснул руками:
— Но почему, господи боже? Почему?!