Миры Айзека Азимова. Книга 3
Шрифт:
— То-то и оно. Но его работу может выполнять машина с ногами. Кто следующий?
Молодой Винс Барретт не прислушивался к шепоту. Он был полностью погружен в свои собственные мысли.
— Мистер Бейли? — позвал он.
— Да, Винс?
— Знаете, что говорят? Говорят, Лайрен Миллейн, субэфирная танцовщица, на самом деле — робот.
— Глупости.
— Вы думаете? Говорят, уже научились делать роботов, которые выглядят как люди; их кожа вроде сделана из специального пластика.
Бейли с чувством вины подумал о Р. Дэниеле и не нашелся, что ответить. Он покачал головой.
— Как вы думаете, —
— Нет, конечно, малыш.
Барретт отправился бродить по офису. Бейли с Норрисом посмотрели ему вслед.
— Похоже, медиевисты правы, — заметил Норрис.
— В смысле, назад к Земле? Ты это имеешь в виду, Фил?
— Нет. Я о роботах. «Назад к Земле». Ха! У Земли-старушки безграничные возможности. Нам не нужны роботы, вот и все.
— Восемь миллиардов людей, а запасы урана на пределе! Что здесь безграничного? — пробормотал Бейли.
— Что с того, если уран и закончится? Будем его импортировать. Или откроем другие ядерные процессы. Остановить развитие человечества невозможно, Лайдж. Нужно быть оптимистом и верить в старый добрый человеческий разум. Наш главный резерв — изобретательность, а ее запасы не иссякнут никогда. От возбуждения он даже привстал.
— Начнем с того, что мы можем использовать солнечную энергию, а ее хватит на миллиарды лет. Можем построить космические станции, аккумулирующие энергию в орбите Меркурия. На Землю энергию будем переправлять направленным лучом.
Бейли слышал об этом проекте. Ученые-теоретики носились с этой идеей уже, по меньшей мере, лет сто пятьдесят. Реализация этого проекта наталкивалась на неразрешимую проблему: сфокусировать луч так, чтобы он мог пройти пятьдесят миллионов миль и не рассеялся в пустоте. Бейли напомнил об этом Филу.
— Когда возникнет такая необходимость, с этим справятся. Будь спокоен, — возразил Норрис.
Бейли представил себе, какой стала бы жизнь на Земле, обладай она неисчерпаемыми запасами энергии. Не нужно было бы сдерживать рост населения. Укрупнялись бы фабрики, интенсивнее использовалась бы гидропоника. Энергия — вот единственное, без чего нельзя было обойтись. Полезные ископаемые вполне можно было бы ввозить с необитаемых планет. Если когда-нибудь возникли бы проблемы с водой, ее можно было бы доставлять с лун Юпитера. Черт возьми, можно было бы заморозить океаны и вывести их ледяные массы на орбиту, по которой они кружили бы вокруг Земли как маленькие ледяные луны. Они находились бы в космосе, всегда под рукой, в то время как их ложа увеличили бы площадь суши, и появилось бы больше земли для сельского хозяйства, больше места для людей. Даже содержание углерода и кислорода в атмосфере Земли можно было бы сохранить и увеличить за счет метановой атмосферы Титана и замерзшего кислорода Умбриеля.
Население Земли могло бы достичь триллиона, а то и двух. Почему бы и нет? Было время, когда сегодняшние восемь миллиардов казались невероятной цифрой. Было время, когда население всего лишь в один миллиард и то считалось немыслимым. Всегда, в каждом поколении, начиная со средней эпохи, находились пророки мальтузианского толка, и всегда оказывалось, что они ошибались.
А что бы сказал на это Фастольф?
— Я лично думаю, что было бы легче отправить с Земли часть избыточного населения, — сказал Бейли.
Это был скорее ответ на ту картину, которую он нарисовал в своем воображении, чем на то, что говорил Норрис.
— Да кто нас примет? — с горькой усмешкой откликнулся Норрис.
— Любая необитаемая планета.
Норрис поднялся, похлопал Бейли по плечу.
— Лайдж, ешь своего цыпленка и поправляйся. Должно быть, ты все-таки принимал наркотики, — сказал он и ушел посмеиваясь.
Бейли посмотрел ему вслед, и лицо его искривилось невеселой гримасой: Норрис раструбит новость повсюду, и пройдут недели, прежде чем хохмачи их отдела (а они были в каждом офисе) оставят его в покое. Хорошо хоть, что Норрис отвлекся от своей излюбленной темы, и ему не пришлось говорить о молодом Винсе, о роботах и о деклассификации.
Он вздохнул и воткнул вилку в уже остывшего жесткого цыпленка…
Дождавшись, когда Бейли расправился с последним куском кекса, Р. Дэниел поднялся из-за своего стола, выделенного ему еще утром, и подошел к своему партнеру.
Бейли с тревогой посмотрел на робота: «Ну, что?»
— Комиссара нет, и неизвестно, когда он появится. Я сказал Р. Сэмми, что мы собираемся воспользоваться кабинетом комиссара и что, кроме комиссара, он никого не должен туда впускать.
— Зачем нам кабинет комиссара?
— Там нас никто не услышит. Вы ведь не станете отрицать, что нам нужно обдумать следующий шаг. Полагаю, вы не собираетесь прекратить расследование?
Именно этого Бейли желал больше всего на свете, но сказать об этом прямо, естественно, не мог. Он встал и направился в кабинет Эндерби.
Как только они вошли, Бейли сказал:
— Ну, Дэниел, что вы хотели сказать?
— Коллега Элайдж, со вчерашнего вечера вы сам не свой. В вашем психоизлучении произошли определенные изменения.
В голове Бейли мелькнула ужасная мысль.
— Вы телепат? — воскликнул он.
В более спокойном состоянии он не воспринял бы такую возможность всерьез.
— Нет. Конечно, нет, — ответил Р. Дэниел.
Паника, охватившая Бейли, немного улеглась.
— Тогда что вы, черт возьми, подразумеваете, говоря о моем психоизлучении?
— Это лишь выражение. Я использую его, чтобы описать то чувство, которое вы от меня скрываете.
— Какое чувство?
— Это трудно объяснить, Элайдж. Вы, вероятно, помните, что первоначально меня создавали для того, чтобы помочь нашим людям в Космотауне изучить человеческую психологию.
— Да, знаю. Вас приспособили к сыскной работе, просто-напросто снабдив цепью стремления к справедливости. — В голосе Бейли звучал явный сарказм. Он и не пытался его скрыть.
— Совершенно верно, Элайдж. Но мой первоначальный замысел остается, по сути, неизменным. Меня строили для цереброанализа.