Миры Айзека Азимова. Книга 9
Шрифт:
Это действительно дар, талант. Он передается по наследству и от рождения есть у каждого человека, но развивать его нужно старательно и тонко. Много поколений должно прожить и умереть, прежде чем этот талант достигнет вершины, но когда его направленно развивают, постепенно он начинает питать сам себя. Мы занимались этим более двадцати тысяч лет, но Чувство Геи даже теперь не достигнуто нами полностью. Давно, очень давно, за счет телепатии мы узнали о возможности существования коллективного сознания — вначале только среди людей, потом и среди животных,
И поскольку этим мы обязаны роботам, мы и не забыли о них. Мы считаем их не няньками, а учителями. Мы чувствуем, что они открыли для нас такое, от чего мы никогда не сможем отвернуться, и вспоминаем о них с благодарностью.
— Получается, — прищурился Тревайз, — что вы детища роботов в прошлом, а теперь — детища коллективного сознания. Но не утратили ли вы человечности тогда и сейчас?
— Тут другое, Трев. Сейчас мы делаем то, что сами хотим. Это наш собственный выбор, он никем нам не навязан. Мы помним об этом. И еще в одном мы не такие, как все. Мы — одни в Галактике. Нет другого такого мира, как Гея.
— Как вы можете утверждать такое?
— Мы бы знали, Трев. Мы бы обязательно обнаружили признаки коллективного разума, даже если бы он существовал на другом краю Галактики. Мы обнаружили начатки такого разума в вашей Второй Академии, к примеру, но это произошло всего два столетия назад.
— Во времена Мула.
— Да. Одного из нас, — печально вздохнул Дом. — Он был изменником, он покинул Гею. А мы были так наивны, что не верили в самую возможность такого оборота событий, поэтому вовремя не приняли мер, чтобы остановить его. Потом, потом, когда мы перенесли наше внимание во Внешние Миры, мы узнали о тех, кого вы зовете Второй Академией, и предоставили это им.
Тревайз несколько мгновений смотрел на Дома не мигая, затем процедил сквозь зубы:
— Вот они, наши учебнички истории! — Покачав головой, он спросил погромче: — А не трусость ли это со стороны Геи? Мул же ваш, вам бы и карты в руки?
— Ты прав. Но когда мы наконец обратили взор к Галактике, мы поняли, как были слепы до сих пор, и трагедия Мула для нас оказалась спасительной. Именно тогда мы осознали, какая великая опасность грозит нам, какой страшный кризис. Но он не наступил тогда, когда мы были не готовы к нему. Спасибо за это случаю с Мулом.
— Что за кризис?
— Угроза нашего уничтожения.
— Не могу поверить. Вы выстояли против Империи, против Мула, против Сейшелла. Они не коснулись вас. Вы обладаете коллективным разумом, способным захватить корабль в космосе, на расстоянии миллионов километров от Геи. Чего вам бояться? Посмотрите на Блисс. Непохоже, чтобы ее что-то беспокоило. Она и не думает ни о каком кризисе.
Блисс забросила ногу на подлокотник кресла и кокетливо пошевелила пальцами.
— О чем мне беспокоиться, Трев? Ты все уладишь.
— Я?! — вскричал Тревайз.
Дом сказал:
— Гея специально доставила тебя сюда. Именно ты должен разрешить наш кризис.
Тревайз
— Я?! Это почему же, черт бы вас подрал, я? Какое мне дело до этого?
— Как бы то ни было, Трев, — почти с гипнотическим спокойствием проговорил Дом, — ты. Только ты. Во всей Галактике — только ты.
Глава 18
Столкновение
75
Стор Гендибаль подбирался к Гее так же осторожно, как Тревайз. Теперь, когда ее солнце выглядело внушительным диском и смотреть на него можно было лишь сквозь плотные фильтры, он сделал еще одну остановку, чтобы поразмыслить.
Сура Нови сидела рядом, время от времени робко поглядывая на него. Наконец она решилась спросить:
— Господин?
— Что, Нови? — безразлично отозвался Гендибаль.
— Вы несчастны?
— Нет. Я задумчив. Помнишь это слово? Пытаюсь решить — то ли быстрее двигаться вперед, то ли выждать подольше. И хватит ли мне храбрости, Нови?
— Я думаю, вы всегда очень храбрый, Господин.
— Но порой храбрость означает глупость, не так ли?
Нови улыбнулась:
— Как Господин ученый может быть глупым? А это — солнце или нет, Господин?
Она указала в иллюминатор.
Гендибаль кивнул.
После нерешительной паузы Нови спросила:
— Это то самое солнце, что освещает Трентор? Думское солнце?
— Нет, Нови, — ответил Гендибаль. — Это совсем другое солнце. Солнц очень много — их миллиарды.
— А! В голове-то я это знала, но никак поверить не могла. Как это получается, Господин, что головой знаешь, а не веришь?
Гендибаль едва заметно улыбнулся.
— В твоей голове, Нови… — начал Гендибаль и, сказав это, автоматически скользнул в ее сознание, по привычке нежно погладив его для начала. Так он делал всегда, чтобы успокоить ее, прогнать тревогу. Потом он собирался выйти и вовсе не намеревался задерживаться в сознании Нови надолго… если бы нечто не заставило его задержаться.
То, что он ощутил, не поддавалось описанию, не укладывалось не только в ментальные термины, но и ни в какие вообще! Поэтически говоря — сознание Нови светилось! Тихим, легким, едва заметным светом.
Это было возможно в единственном случае: если поблизости находилось ментальное поле — столь слабое, что Гендибаль при всей своей подготовке и способностях вряд ли бы заметил какое-либо воздействие.
— Нови, как ты себя чувствуешь? — резко спросил он.
Она широко раскрыла глаза.
— Хорошо, Господин.
— У тебя не кружится голова? Закрой глаза и не двигайся, пока я не скажу «можно».
Она послушно закрыла глаза. Гендибаль старательно, осторожно стер все внешние ощущения, успокоил ее мысли, убаюкал эмоции, принялся скользить по поверхности… нет, он не чувствовал ничего, кроме сияния, а оно было таким слабым, что он был готов убедить себя, что ему это только кажется.