Миры без конца
Шрифт:
Он ожидал, что умрет здесь, за этим столом, с пулей охранника в груди и разбитой дверью, через которую ворвутся головорезы.
Должен быть другой способ — но другого способа не было. Был только один способ — горький плод семисотлетнего отсиживания в тихом, спокойном уголке, со сложенными на коленях руками и отравленными мыслями.
Он снял трубку и, держа ее в руке, поглядел через стол на Реймера.
— Как
— Гизи мертв, — сказал Реймер, — и Феррис тоже. Никто не был назначен на их посты. Командная цепочка, мой друг. Деловой Агент, «Охрана», «Записи» — вы теперь большой босс, вы должны возглавлять «Сны» с момента смерти Ферриса.
— О, Боже, — сказал Блэйн.
— Роботы верны, — продолжал Реймер, — не отдельному человеку и не конкретному отделу. Они созданы хранить верность «Снам». А вы, мой друг, теперь и есть «Сны». Не знаю, надолго ли, но в настоящий момент вы представляете собой «Сны».
Они долго глядели друг на друга.
— В вашей власти, — сказал Реймер, — пойти дальше и позвонить.
Так вот почему, подумал Блэйн, охранники считали, что я вернусь. Вот почему они перегородили дорогу — не только эту дорогу, но, возможно, и все дороги — чтобы он не смог вернуться и занять это место, прежде чем назначат кого-нибудь другого.
Я должен был подумать об этом, сказал он себе. Я знал это. Я думал только вчера, что являюсь третьим по значимости…
Оператор в трубке повторял:
— Номер, пожалуйста. Пожалуйста, номер. Какой номер вы хотите вызвать?
Блэйн назвал номер и стал ждать.
Люсинда посмеялась над ним и сказала: «Вы посвященный человек». Возможно, не точно эти слова, но смысл был такой. Она поддразнила его посвященностью, ткнула его носом в то, что он должен сделать. Посвященный, сказала она. И теперь, наконец, нужно выплатить цену посвящения.
— Журналистика, — сказал голос в трубке. — Центр Журналистики слушает.
— У меня есть для вас история.
— Пожалуйста, назовитесь.
— Норман Блэйн. Я Блэйн из «Снов».
— Блэйн? — Последовала пауза. — Вы сказали, ваше имя Блэйн?
— Точно.
— У нас здесь статья, — сказал Центр Журналистики, — из одного нашего филиала. Мы проверяем ее. Фактически, мы занимаемся ее проверкой…
— Записывайте меня. Я хочу, чтобы вы поняли
— Разговор записывается, сэр.
— Тогда вы там…
Тогда вы там.
Вот и конец этому…
— Продолжайте, Блэйн.
— Слушайте, — сказал Блэйн. — Семьсот лет назад Союз Снов начал серию экспериментов с целью изучения параллельных культур…
— Об этом написано в статье, о которой мы говорили, сэр. Вы уверены, что это правда?
— Вы не верите в это?
— Нет, но…
— Это правда. Мы работали над этим семьсот лет — в полнейшей тайне, потому что при определенных ситуациях было умнее ничего об этом не говорить…
— В статье у меня…
— Забудьте вашу статью! — заорал Блэйн. — Я не знаю, что там у вас в статье. Я звоню сообщить вам, что мы прекращаем этот эксперимент. Вы поняли меня? Мы прекращаем эксперимент. В течение нескольких дней мы думаем передать все собранные нами данные специальной комиссии, которую просим собрать. Ее члены будут выбраны из различных Союзов, чтобы оценить эти данные и решить, как из лучше использовать.
— Блэйн. Минутку, Блэйн.
Реймет потянулся к трубке.
— Дайте мне закончить, вы устали. Теперь отдохните. Я справлюсь с этим сам. — Улыбаясь, он взял трубку. — Именно этого хотел Гизи, Блэйн. Вот почему Феррис заставил его сместить меня, вот почему Феррис убил его… Алло, сэр, — сказал он в трубку. — Блэйн ушел, я сообщу вам остальное…
Остальное? Больше не было ничего. Разве они не поймут? Это же так просто.
«Сны» отказались от последней возможности сохранить величие. Это все, что имели «Сны», и Норман Блэйн отдал это. Он победил и Гарриет, и Ферриса, и охранников, но это была горькая, бесполезная победа.
Она спасла честь «Снов», но только и всего.
Что-то — какая-то мысль, какой-то импульс — заставило его поднять голову, словно его позвали с другого конца комнаты.
У дверей стояла Люсинда, глядя на него с нежной улыбкой на грязном лице, глаза ее были глубоки и нежны.
— Ты слышишь их ликование? — спросила она. — Ты слышишь, как весь мир одобряет тебя? Прошло очень много времени с тех пор, Норман Блэйн, как весь мир ликовал в едином порыве!