Миры Душ: Отвергнутые

Тихий размеренный звук раздавался в темных коридорах, отражаясь от ветхих заплесневелых стен. Коридоры вели все ниже, к самым темным и жутким нижним уровням. В самой далекой камере одиноко сидел человек. Днями напролет он сидел практически без движений, смотря прямо перед собой. От бесконечного созерцания его отрывали только перерывы на еду и сон. Но все изменилось. С каждым новым звуком в пленника словно возвращалась жизнь. Скоро можно было разобрать, что загадочный звук это топот чьих-то шагов. Но

узник итак прекрасно знал об этом. Он даже знал, чьи именно шаги доносятся до его камеры. Он чувствовал приход своего тюремщика.

Несколькими минутами спустя перед камерой узника появился некто, закутанный в черный плащ с головы до ног. Даже такое одеяние не могло скрыть крепкой фигуры и гордой осанки. Между тем, глаза пленника лихорадочно забегали, как будто внутри него зажглось какое-то невидимое пламя.

– Давно не виделись, Джорно, – сказал человек в плаще.

– Слишком давно, Кристоф, – через силу прошептал Джорно. – Что заставило тебя спуститься сюда? Неужели так сильно скучал по мне? – засмеялся пленник.

– Не льсти себе. Я не знаю никого, кто бы добровольно спустился к пустому. Я не пробуду рядом с тобой дольше необходимого.

– Тогда не тяни и говори, зачем пришел. Хотя постой, я уже и так чувствую. Твои поверхностные мысли как капли влаги на моем языке. Хм… я требуюсь тебе для нового задания. Что, остальных уже недостаточно? Вампиры и оборотни тебя уже не устраивают, ты хочешь взять еще и пустого?

– У нас поручение от инквизиции, нужно уничтожить клан вампиров.

– Инквизиторы настолько измельчали, что уже не могут справиться с кучкой вампиров? А ведь они еще держат при себе целые свиты последователей. Какой от них толк, если по любому поводу инквизиторы обращаются за помощью к орденам?

– Твое мнение здесь никого не интересует, – грубо оборвал его Кристоф. – Инквизитор обратился к нам, и не наше дело рассуждать о принятых мерах. Итак, вернемся к заданию. Инквизиция провела масштабное расследование на мире Увалон. В ходе следствия была обнаружена глубоко укоренившаяся вампирская секта. Инквизитору удалось выжечь самые крупные очаги заразы и постепенно уничтожить более мелкие.

– Если он такой молодец, то зачем тогда мы? – не удержался Джорно.

– Инквизитор не смог разобраться с одним, последним убежищем вампиров. Они окопались в одной крупной деревне, она носит название Травиль. Согласно данным расследования, эта деревня одно из древнейших убежищ вампиров на Увалоне. Возможно, они распространились именно оттуда.

– Погоди, то есть инквизитор вычистил вампиров отовсюду, кроме одной деревушки? Что его остановило?

– Догмы. Ему приходилось убивать сотнями, причем не только вампиров, но и всех, кто втайне поддерживал их. Квота Увалона почти переполнена. Он мог бы целиком сжечь всю деревню, но тогда число жертв превысит допустимый лимит. Никто не желает прихода карателей Кэллума. Мы должны истребить угрозу, убирая только по-настоящему виновных.

– Так вот зачем тебе я, – сухо усмехнулся Джорно.

– Именно, ты попробуешь на вкус их души и вычислишь тех, кто нам нужен.

– Значит, я смогу вдоволь поесть? – глаза пустого забегали в предвкушении.

– Да, сможешь, – Кристоф не смог скрыть ноток презрения в своем голосе. – Через несколько часов за тобой придут.

– На

меня опять наденут потитовые кандалы?

– Конечно, а ты думал, мы захотим ощутить на себе всю мощь твоей пустоты? Ну уж нет, ты сможешь снять кандалы только тогда, когда окажемся в Травиле.

– Ты пойдешь с нами, Кристоф?

– Да, такие задания не могут обойтись без участия паладина ордена. Тем более кто-то же должен будет присматривать за тобой, – Кристоф отвернулся, показывая, что разговор закончен, и направился прочь от камеры пустого.

– Смотри не просмотри! – крикнул ему вдогонку Джорно, силясь изо всех сил притянуться ближе к уходящему паладину. Но тот неумолимо удалялся, не позволяя пустому напитаться энергией своей души.

– Что-то Кристоф долго в этот раз, – заметил Сэдрик. – На его месте, я бы как можно быстрее постарался сбежать от пустого. Знаешь, Бергал, я однажды стоял возле Джорно, когда с него сняли кандалы. До сих пор помню то леденящее ощущение, когда из тебя высасывают душу, – Сэдрик поежился.

– Обычно его сопровождает Фауст. Этому мертвяку проще всего рядом с Джорно. Зачем посылать еще и нас? Пустой будет нам только мешать, – возмущенно ворчал Бергал.

– Дождемся нашего паладина, он то объяснит нам, зачем пришлось откапывать этого пустого. И, кстати, где Фауст? Ему-то первым нужно поприветствовать своего дружка.

– И потому я здесь, – из-за спины Сэдрика раздался сухой шелестящий голос.

Сэдрик непроизвольно дернулся к явному удовольствию Фауста.

– В чем дело? Не услышал моих шагов? Предпочитаешь не пользоваться своей вампирской силой пока ты на корабле?

– Берегу кровь, – не подавая виду, что слова Фауста задели его, ответил Сэдрик.

– Бережешь также, как Бергал бережет свой нюх? – нарочито непринужденно спросил Фауст.

– У тебя какие-то проблемы, дохлый вампир? – грозно бросил в ответ Бергал.

Фауст внезапно посерьезнел:

– Не называй меня каким-то вампиром. Я – носферату! Нежить, что питается кровью живых.

– А по мне, так обычный вампир. Просто дохлый, – Бергал демонстративно провоцировал Фауста.

По какой-то причине, понятной только нежити, они очень щепетильно придерживались своей внутренней классификации. Нежить, питающаяся кровью, носила гордое название носферату, в то время как мертвецы, пожелавшие употреблять плоть, звали себя гулями. Ни Бергал ни Сэдрик не знали всех разновидностей нежити. Фауст редко распространялся на этот счет, а заданий по устранению мертвецов попадалось немного, да и те чаще отходили ему. Одно, что было ясно наверняка, так это то, что существует еще много видов нежити. И носферату, гули, призраки, упыри и вурдалаки лишь самые распространенные из них.

Тем не менее, Бергалу доставляло удовольствие смеяться над Фаустом. Зверь, живший у него внутри, требовал выхода для агрессии. Носферату идеально подходил для этой задачи.

– Неразумно злить нежить перед совместным заданием, – прошипел мертвец. – Я бы на твоем месте переживал за сохранность своей драгоценной вшивой шкуры.

Глаза Бергала пожелтели, а зубы превратились в звериные клыки:

– Повтори еще раз про вшивую шкуру, тухлятина! – зарычал он.

Из уголков рта Фауста показались клыки, а рука легла на посох: