Миры душ. Два левиафана

Мартынов Александр

– Возможно что-то не так с твоими амулетами? – предположил Можайский.

– Исключено! – запротестовал провидец. – Я лично все проверил перед переходом в Миллениум. Руны ведут себе именно так, как и должны.

– Допустим, – кивнул капитан. – Но это не значит, что в системе нет врагов. Они могли замаскироваться. Нам следует оставаться настороже.

– Тогда

попрошу вас задать новый пункт назначения, – вмешался штурман. – Или же пусть корабль уходит в дрейф?

– Ни в коем случае, – возразил Можайский. – Бесцельное ожидание нам ничего не даст. Направляемся к разлому, ведущему в главный мир системы.

– Так точно, капитан! – ответил штурман и тут же принялся прокладывать курс.

«Сияние» мягко вздрогнуло и поползло вперед под чутким контролем Бернауса, а Можайский тем временем активировал руну связи, чтобы поговорить с корабельным дьяконом.

– Уровень потенциала в норме? – без лишних предисловий спросил капитан.

– Силой молитв мы поддерживаем духовную мощь в рунах, – чуть нараспев начал дьякон. – Наша вера крепка, а потому потенциал в рунах не истончится.

Можайскому всегда тяжело давалось общение с церковниками. Они очень любили растекаться словами, вместо того чтобы просто сказать «да, все в порядке». Однако капитан старался не портить с ними отношения, ведь от их молитв напрямую зависело, сможет ли судно продолжать свою службу.

– Я услышал вас, – ответил капитан. – Прошу уделить особое внимание защитным барьерам. Возможно, вскоре наши обереги подвергнутся проверке.

– Наша вера выдержит любой испытание, – произнес дьякон, после чего завершил связь с мостиком и вернулся к своим бесконечным молитвам.

Можайский повертел головой, словно сбрасывая с себя налет набожности, полученный за время общения с церковником. Затем он огляделся вокруг и спросил:

– Где капитан гардемаринов? Я не видел его с самого начала миссии.

– Мастер Гилворт сейчас со своими людьми и готовит их к потенциальному

бою, – ответил Ридус.

– Он мог бы сказать мне об этом, – проворчал Можайский. – Пока еще я здесь капитан, и подчиненным следует отчитываться о своих действиях.

– Мне вызвать его? – спросил Ридус.

– Да, я хочу ненадолго отвлечь этого великого воина, – с ноткой сарказма произнес Можайский.

Мичман связался с Гилвортом, и уже через несколько минут капитан гардемаринов строевым шагом взошел на мостик.

– Вызывали, капитан? – отчеканил он, став смирно и выкатив грудь колесом.

Гилворт также был новичком на корабле. Впрочем, как и все гардемарины. Старый состав погиб при неудачном абордаже, когда вражеское судно внезапно взорвалось из-за внутренней неисправности. Новый же капитан не очень нравился Можайскому благодаря своей постоянной браваде и чисто солдатской чопорности. Пожалуй, Ридус легко бы мог найти общий язык с Гилвортом. Они оба практически одинаково опирались на устав и уделяли много внимания формальностям. Можайский такого не любил, а потому очень скучал по своему прежнему отряду гардемаринов, на которых мог всегда с уверенностью положиться. Но он также понимал, что тоска никак не поможет ему наладить отношения с новыми солдатами на корабле. Капитану нужно выстроить четкую субординацию между гардемаринами и остальным экипажем. А начнет он это делать прямо сейчас.

– Да, я вызывал вас, Гилворт, – начал Можайский. – Мне кажется, настало время прояснить кое-что, связанное с гардемаринами.

– Я вас слушаю, – не моргнув глазом ответил Гилворт.

– Хорошо, слушайте внимательно, – кивнул капитан. – Во-первых, во время состояния боевой готовности необходимо ваше личное присутствие на мостике. По возможности, вы также должны обеспечить охрану старших офицеров. Проще говоря, на мостике должно присутствовать не менее двух гардемаринов. Пока вам все понятно?

Конец ознакомительного фрагмента.