Миры душ. Песнь Иларита
Шрифт:
Ни один снайпер не стал бы стрелять по своим, но только не Евген Жук. Да, именно таким было его полное имя, из-за которого он часто становился объектом насмешек. Но куда важнее, что Жук родился на Иларите и не питал большой любви к Диктату. Он всегда выполнял приказы, но не более того, хорошо демонстрируя этим свое отношение к службе.
Как раз такой человек и понадобился свежеиспеченному генералу Дюжеву, сместившему с поста Кемирова. Вчерашний полковник обвинил командующего в некомпетентности и просто вышиб тому пулей мозги на глазах у кучи свидетелей. В других обстоятельствах
И первым приказом новый командующий решил атаковать артиллерией свои же войска. Дюжев отлично понимал, что кампания проиграна, а потому просто хотел истребить как можно больше имперцев перед неизбежным отступлением.
По его приказу были атакованы только те боевые соединения, что вступили в бой с противником, и сразу после этого он объявил о масштабном контрнаступлении. Это тоже было уловкой. Дюжев хотел ввести противника в замешательство, заставить имперцев занять оборону. Если бы обман сработал, у генерала появилось бы столь необходимое время на бегство с Миллениума, а большего ему в данный момент и не требовалось.
Но для осуществления плана было необходимо, чтобы хоть один вражеский разведчик благополучно вернулся в лагерь. Дюжев не мог полагаться на удачу, поэтому решил привлечь к делу снайперов для прикрытия. Правда, удалось отыскать лишь одного подходящего. Остальные наотрез отказались стрелять по своим ради спасения жизни вражеского лазутчика. И лишь один снайпер, который всегда выполнял поставленные задачи, без колебаний согласился прикрыть шпиона.
За первые три минуты с начала операции Жук успел снять уже двух бойцов Диктата. Оба являлись сержантами, и виноваты были лишь тем, что могли случайно обнаружить лазутчика. Однако теперь обезглавленные отряды солдат занимались поиском загадочного снайпера и совсем не обращали внимания на крадущегося человека в камуфляже землистого цвета.
Методичный отстрел союзников напомнил Евгену одну историю из детства. Дело было на Иларите. Он вместе с отцом жил в маленькой охотничьей хижине на краю леса. Янка Жук потихоньку учил сына ремеслу, и совсем недавно стал брать Евгена вместе с собой на охоту. Именно тогда мальчик выучил главный урок, смысл которого до конца постиг лишь спустя много лет, став военным снайпером.
*****
– Не трясись ты так, – еле слышно пробормотал Янка. – Это у тебя винтовка, а не у оленя. Ты – тот, кого нужно бояться.
– Да, – кивнул Евген и попытался унять дрожь в руках.
Это было непросто. Сегодня мальчик должен был совершить свое первое убийство. Он давно прокручивал в голове этот момент и убедил себя, что в смерти зверя нет абсолютно ничего страшного. Евгену уже довелось несколько раз побывать на охоте вместе с отцом, где мальчик мог убедиться, насколько беззащитно животное перед людским оружием и как легко отнять чью-то жизнь одним движением пальца.
Однако, взяв винтовку в руки, он вновь почувствовал страх. Евген понял, что
– Стреляй, – шепнул Янка. – Страшно только в первый раз. Я знаю, каково это. Другим не понять. Они не видели зверя за пределами суповой миски. Но ты охотник. Ты должен принимать мир настоящим. А настоящий мир жесток.
Евген задержал дыхание и мягко надавил на спуск. Раздался звук выстрела, столь неестественный для дикого леса. В это же мгновение олень дернулся и отпрыгнул в сторону. Однако приземлился он неуклюже, а в следующую секунду так и вовсе распластался по земле.
– Рана смертельная, но зверь еще жив, – констатировал Янка. – Для первого раза неплохо. Я в свое время справился хуже. Однако впредь старайся даровать добыче быстрый конец.
Евген быстро кивнул, чтобы не выдать дрожь в своем голосе. А Янка тем временем продолжил:
– Ладно, больше нет смысла тут сидеть. Пойдем, посмотрим на нашу дичь.
Охотник поднялся из укрытия и, аккуратно переступая ветки, направился к умирающему животному, на ходу вынимая нож. Оленю оставалось недолго, однако Янка все равно поспешил оборвать мучения зверя одним точным ударом в сердце. Поначалу охотник хотел позволить сыну добить оленя, однако в итоге решил, что для одного дня мальчик и так получил достаточно впечатлений.
– Самое легкое позади, – слегка улыбнулся Янка. – Теперь нужно дотащить эту тушу к нам домой.
– Я помогу, – с готовностью ответил Евген.
– Еще бы я позволил тебе отвертеться, – рассмеялся охотник.
Соорудив из толстых веток некое подобие салазок, они взвалили на них мертвого зверя и отправились обратно в хижину. Пускай идти было не так уж и далеко, однако пойманная добыча сильно замедляла охотников. За полчаса они не прошли даже половины пути, зато успели изрядно выбиться из сил.
– Так… перерыв, – с отдышкой произнес Янка. – Иначе мы останемся здесь навсегда вместе с оленем.
Охотник присел под деревом, а Евген, недолго думая, примостился рядом.
– Как ощущения? – поинтересовался Янка. – Твоя первая добыча, как-никак.
– Не знаю… – честно ответил мальчик. – Я рад, что у меня получилось, но… все совсем не так, как я себе представлял.
– Да, совсем не так, – согласился охотник. – Мы просто убиваем зверей, чтобы выжить самим. Непростая, да и не очень благородная работа. Зато если уж стал охотником, будешь им до самого конца, и ничто этого не изменит.
Внезапно неподалеку раздался протяжный рев. Не успел Евген и глазом моргнуть, как его отец уже схватился за оружие, быстро озираясь по сторонам.
– Медведь, – только и сказал он, крепче сжимая винтовку.
– Он учуял нашего оленя? – спросил Евген.
– Тише! – шикнул Янка. – Сейчас не время говорить.
Охотник тщательно прислушивался к малейшему шуму, пока в итоге рев не раздался снова, но уже немного в другой стороне.
– Не мы его добыча, – выдохнул охотник. – Но… кто тогда?