Миры Филипа Фармера. Том 5
Шрифт:
— Что там? — вскочила вслед за ним Сник.
— Не что, а кто!
Все каналы время от времени показывали интервью, взятые у прохожих на улице. Частенько от репортеров отделывались словами «мне нечего сказать», но были и такие граждане, которые жаждали высказать свое мнение pro et contra [27] . Сейчас на экране крупным планом предстала одна из опрашиваемых. Внизу оранжевой строкой горело ее имя и личный номер.
Донна Ли Клойд была красивой женщиной среднего роста, темнокожая, но со светлыми волосами и голубыми
27
«За» и «против» (лат.).
— Ее лицо! Знак на лбу! — сказал Дункан.
Сник нахмурилась и тут же улыбнулась:
— Женщина, которая вручила нам записку вскоре после нашего появления в Лос-Анджелесе. Связная из СК.
На лбу у Донны Ли Клойд была татуировка — маленькая черная свастика, повернутая вправо, символ секты истинного Гаутамы.
— Я не верю ни слову из этих возмутительных лживых сообщений, — с полной серьезностью говорила Донна. — Я надеюсь, что ганки, то есть органики, поймают этих злобных психопатов и отдадут их в руки правосудия.
— Благодарю вас, гражданка, — сказал репортер.
Клойд исчезла с экрана, и ее сменил какой-то мужчина.
Дункан дал телевизору команду перемотать запись назад и задержать кадр с Донной. Потом переписал ее номер в блокнот, лежавший на кофейном столике рядом с диваном. Запросил башенный справочник и записал ее адрес.
— Здорово притворяется, — сказала Сник. — Каждый подумает, что она обожает правительство, а нас на дух не переносит.
— А ты бы не притворялась на ее месте?
Всего несколько недель назад, когда Дункан, падре Кабтаб и Сник вышли с эмиграционного пункта, собираясь направиться в Башню Ла Бреа, эта женщина подошла к ним, как будто хотела что-то сказать — но вместо этого сунула в руку Дункану записку и быстро удалилась. В записке некто назначал им встречу в девять вечера в «Храпуне». Это была таверна рядом с их квартирой на двадцатом этаже, на краю западного сектора башни. Назначивший встречу должен был сам узнать их и заговорить с ними.
Клойд была курьером подпольной группы, тогда называвшейся СК. Она же вручила новоприбывшим их удостоверения и позаботилась об их жилье. С тех пор они ее не видели — до настоящего момента.
Она жила на двенадцатом этаже, по адресу Трипитака-стрит, № 364, и работала часть дня в качестве комплектовщицы данных — она была независимым специалистом с разрешением работать в любой структуре, кроме правительственных. В ее анкете стояло ГП 0,5 — это значило, что половину ее доходов составляет государственное пособие.
— Живет в сорковском секторе, — сказала Сник.
— В Калифорнии говорят не «сорки», а «блони», от слова «абалоне». Это такой морской моллюск.
— Сорки, тьфу, — с отвращением проговорила она.
— Брось, это просто люди, которые не хотят работать полный день, чтобы иметь побольше свободного времени.
— Паразиты. А если все захотят работать время от времени
— Ну, пока что так поступает лишь малая часть населения. Все это ерунда и не имеет отношения к нашим задачам.
Сразу за Донной в справочнике значился некий Барри Гарднер Клойд, и Дункан проверил его. Барри был мужем Донны и жил с ней в одной квартире. Работал он, тоже часть дня, официантом в престижном ресторане, посещаемом высокопоставленными государственными чиновниками и инженерами. Хотя он, как и Донна, числился верующим, его допустили к работе, поскольку ресторан был частным заведением.
— Хороший источник информации для подпольщика, — заметил Дункан. — Еда и выпивка хорошо развязывают засекреченные языки.
— Сомневаюсь, что они как-то используют эту информацию. — Сник питала презрение к организации, в которой они с Дунканом состояли недолгое время. Дункан не упрекал ее за это — ведь подпольщики пытались убить их, посчитав их опасными для себя. Но он полагал, что если они проникнут в организацию поглубже, поближе к ее лидеру, то смогут извлечь из нее пользу. Эту группу, называвшую себя, в числе других имен, СК и «Нимфа», организовал Иммерман-Ананда. Но теперь он мертв. Значит, во главе стал кто-то другой. Если только СК не расформировался со смертью своего лидера. Однако Иммерман осуществлял лишь общее руководство, так что местный шеф, возможно, по-прежнему заправляет группой.
Был только один способ это выяснить.
С помощью планов 125-го и 12-го этажей на экране Дункан объяснил Сник, что собирается сделать.
— Частный лифт, на котором мы поднимались с Лэйром и Кингсли, будет слева от нас, если выйти из квартиры. Но направо находится станция общественных лифтов. В одном из них мы и спустимся на двенадцатый этаж, выйдя рядом с Блю-Мун-плаза. Пройдем четыре квартала по аллее Эйт-Вэйз и свернем на Трипитака-стрит. Нам придется пройти мимо четырех уличных мониторов.
— И мимо кучи ганков, которые нас ищут.
— Ищут, но так, для порядка. Они думают, что мы все еще в лесу.
Сник пожала плечами:
— Чтобы узнать, отравлено яблоко или нет, его надо съесть. Или дать его съесть кому-то еще, а у нас никого под рукой нет.
Их наплечные сумки были уже упакованы. Дункан начал деактивировать экраны и вдруг сказал:
— Погоди-ка! Вот это я хочу посмотреть.
— Двадцать восьмой канал?
— Да.
Передача была посвящена смерти Ананды.
Глава 9
Криминолог, профессор из Университетской Башни, как показывали субтитры, говорил:
— Мне непонятно, в числе прочих вещей, вот что: как предполагаемые преступники могли проникнуть в квартиру всемирного советника? Из кратких репортажей, виденных мной, ясно, что взлома не было — дверь взломали только органики, явившиеся по вызову человека, назвавшего себя Кэрдом. И как могли трое человек, пусть вооруженные до зубов, перебить всю вооруженную охрану? Кроме того, как могли преступники знать, что советник находится в квартире? Судя по выпускам новостей и по тому, что сказали мне органики, имя советника не значилось в городском справочнике. Никто не знал, что у него здесь есть квартира. Кроме того…