Миры империума(сборник фантастических романов)
Шрифт:
Глава XI
Ночь выдалась темная. Главной нашей задачей было попасть в город. Гастон сказал, что шоссе ведет прямо в центр. Собственно, это был не город, а часть его, которую диктатор обнес стеной и превратил в свою крепость. Снаружи к стене лепились лавки и дома, как обычно в средневековом городе, своего рода общине, которая обеспечивает всем необходимым жителей замка. Территорию за стеной было очень легко патрулировать и в случае необходимости перекрывать все ходы и выходы. Это, конечно, не защищало от нападения враждебного войска,
— А мы и есть убийцы и бунтовщики, — ответил я, услышав слова Гастона.
— Это точно, шеф, — засмеялся Гастон. Впереди то тут, то там виднелись огоньки. Окрестности казались безлюдными.
Мы проехали еще минут двадцать и очутились на разрушенной бомбардировками окраине города. Среди развалин ютились бараки, построенные на скорую руку. Справа высился замок. К первоначально выстроенному массивному зданию Байард пристроил множество флигелей, напоминавших крылья и приземистую башню.
Я выключил фары.
— Как же мы доберемся туда, Гастон? — первым нарушил я молчание. — Перемахнем через стену?
— Знаешь что, Молот, — ответил он, — я пойду на разведку, а ты жди меня здесь. Я хорошо знаком с этой частью города и помню расположение домов. Попробую отыскать местечко, из которого можно туда пробраться. Будь осторожен, тут много уличных банд.
Я поднял стекла и запер на защелку дверцы. Меня окружали разбитые стены без малейших признаков жизни. Лишь где-то мяукал кот.
Наконец я проверил свою одежду. Исчезли лацканы. Крохотная рация, все еще прикрепленная к поясу, сохранилась, но без микрофона и репродуктора была бесполезной. Я нащупал зуб, где был спрятан цианистый калий, он мне мог пригодиться.
Я задремал, но вскоре проснулся от легкого стука в лобовое стекло. Это был Гастон. Я открыл дверь, и он плюхнулся на сиденье.
— Порядок, Молот, — произнес он. — Кажется, я нашел подходящее место. Дойдем вдоль водосточной канавы туда, где она уходит под стену, протиснемся как-нибудь и, если повезет, очутимся по ту сторону стены.
Мы вышли из машины и пошли по выщербленным булыжникам к канаве. По ней протекал ручей, от которого исходило зловоние.
Мы прошли метров сто, пока над нами не нависла стена, утонувшая в темноте. На верхней площадке башни стоял часовой. Рядом с ним — два больших прожектора.
Гастон шепнул мне на ухо:
— Хоть и вонь здесь, Молот, но стена довольно шершавая, так что, я думаю, мы сможем пройти.
Он соскользнул в канаву и исчез. Я скользнул за ним, стараясь зацепиться ногой за какой-нибудь уступ. Стенная кладка была грубая, с большим числом трещин и торчащих камней, но очень скользкая. Я двигался на ощупь, очень осторожно, чтобы не поскользнуться. Мы прошли мимо освещенного места, стараясь держаться в тени. Затем снова оказались под стеной, где громко журчала вода. Посмотрев вперед, я увидел Гастона, осторожно спускавшегося вниз, точнее, не Гастона, а его силуэт, по колено стоящий в зловонной жиже. Я подошел ближе и заметил железную решетку, перекрывавшую проход. Полез на решетку, цепляясь за железные прутья. В решетке не было ни единого просвета, на что мы так надеялись. Гастон спустился вниз и нырнул в канаву, пытаясь найти нижний конец решетки. Может быть, мы сможем нырнуть под нее?
Вдруг я почувствовал,
Гастон уперся руками в стену и приналег. Я стал рядом с ним. Решетка слегка повернулась, но потом заклинилась.
— Гастон, — сказал я, — может, подлезть под нее и налечь с другой стороны? Попробую.
Я погрузился по грудь в вонючую жижу и стал толкать решетку. Металл царапал лицо, рвал одежду, но я все же подлез под решетку.
Потом выполз наверх, весь в грязи, и перевел дух. Вдруг я услышал пулеметные очереди, увидел, как Гастон схватился за решетку и… повис на одной руке. Стрельба продолжалась, и на каменный гребень стены выскочило несколько человек. Гастон выхватил пистолет.
— Гастон, — позвал я, — скорее под прутья…
Но он был слишком велик, чтобы пролезть. Один из стражников стал осторожно спускаться к проему. Он высветил нас фонариком, и Гастон, продолжая висеть на одной руке, выстрелил. Стражник упал прямо в воду, подняв тучу брызг.
Гастон, задыхаясь, крикнул:
— Это… все…
Пистолет выскочил у него из руки и исчез в мутной воде.
Я скользил, судорожно цепляясь за прутья, и только чудом удержался. Мне даже удалось обернуться, как только я очутился на открытом месте. Двое солдат старались вытащить застрявшее в проеме тело. Даже мертвый, Гастон прикрывал мой отход.
Я прильнул к стене, держа пистолет наготове. Улица была пустынной. Часовые, видимо, решили, что мы в западне, и по эту сторону стены никого не было. Только тот часовой, которого мы первым заметили, он, должно быть, и поднял тревогу.
Выглянув, я узнал Оливковую аллею и ту улицу, по которой уже имел счастье пройтись десятью днями ранее. Она спускалась вниз и поворачивала направо. Именно туда я должен пройти под огнем пулемета. Очень не хотелось выходить на открытое место, но оставаться было нельзя.
Я и побежал, только так можно было спастись. На меня упал луч прожектора и отбросил тень на пыльные стены и шаткие булыжники. Я невольно рванулся в сторону, и тотчас же затрещал пулемет, засвистели пули, ударяясь о камни слева от меня. Я был в тени и мчался под защиту стены, маячившей впереди. Прожектор все еще искал меня, когда я нырнул за поворот. Я бежал в полной тишине. Обитатели этих убогих домов научились тихо сидеть за закрытыми ставнями, пока шла стрельба.
Я миновал место, где погиб Грос, и помчался дальше. На значительном расстоянии от меня снова и снова свистел часовой. Случайный выстрел поднял пыль впереди.
Вдруг я услышал топот ног. Скользнул взглядом по темным лавчонкам, пустым и жалким, пытаясь отыскать ту, где сидела безучастная ко всему старуха со своими пожитками. Эта лавчонка, насколько я помнил, была совсем крохотной, с обшарпанным серым навесом и черепками разбитых горшков у дверей.
Я уже пробежал мимо, но вовремя спохватился и нырнул под навес. Едва справился с жестким брезентом, с трудом отыскал проем, и тотчас меня поглотила тьма.