Миры Источника. Трилогия

Авраменко Олег Евгеньевич

— Отныне каждый год твоей жизни будет стоить жизней трёх человек. Можешь устраивать им какие угодно пакости, а я не намерен играть с тобой в кошки-мышки.

«Я больше не буду!» — чуть было не выкрикнул я и лишь в последний момент сдержался. Нет, я не стану унижаться, просить, умолять. Лучше уж я…

— Конечно, ты можешь в любой момент прекратить эти мучения, — вёл дальше Александр, будто прочитав мои мысли. — Но почему-то я сомневаюсь, что у тебя хватит мужества покончить с собой. Жертвуя чужими жизнями, ты будешь жить и надеяться, что я умру раньше тебя. Ну что ж, живи и надейся.

С этими словами он развернулся, вышел

из дома и не спеша направился к своему летательному аппарату — скорее всего, космическому кораблю. Некоторое время я неподвижно сидел в кресле, борясь с оцепенением, затем резко вскочил на ноги, сорвал со стены лазерное ружьё и выпустил в спину Александра длинную очередь. Смертоносные лучи прошли сквозь него, не причинив ему ни малейшего вреда. Он не остановился, не сбавил шаг и даже не оглянулся, а продолжал свой путь, как будто вовсе ничего не произошло.

Эта пренебрежительность добила меня окончательно. Я швырнул на пол ружьё, взбежал на второй этаж в свою спальню, бухнулся ничком на кровать и так пролежал несколько часов в полной прострации. Если бы я мог заплакать, рассмеяться или в какой-нибудь другой форме закатить истерику, мне было бы гораздо легче. Но я не мог. И продолжал страдать молча, беззвучно.

В моём персональном аду обстановка изменялась по классическому инфернальному сценарию — чем дальше, тем хуже. Даже тогда, когда, казалось бы, хуже быть не может…

* * *

На закате того же дня я похоронил незадачливых слуг Александра в одной братской могиле (на три отдельных меня не хватило) позади дома. Насыпав сверху холмик, я после некоторых колебаний увенчал его наспех сработанным деревянным крестом. Усопшие, по крайней мере двое из них, явно принадлежали к белой расе, к тому же Александр, будучи религиозным фанатиком, вряд ли потерпел бы в своём окружении людей, почитавших иного Бога, кроме Иисуса. Затем я прочёл над могилой короткую заупокойную молитву и вернулся в дом — мне предстояла кропотливая работа по уборке холла и ремонту изуродованного взрывом фасада.

Весь следующий год прошёл в тревожном ожидании очередного визита Александра. Под конец я уже не находил себе места от нетерпения и даже испытал какое-то противоестественное удовлетворение, когда мой злой гений явился точно в срок.

Увы, он выполнил свою угрозу и опять привёл с собой троих человек, причём на этот раз одна из них была женщина. Её звали Рут Якоби — позже я нашёл при ней удостоверение медицинской сестры. Очевидно, Александр сказал ей, что я свихнувшийся мизантроп и остро нуждаюсь в дозе успокоительного. Возможно, он предъявил ей фальшивое заключение психиатра. А может, ничего не предъявлял — если она находилась у него на службе, — просто сказал, что так нужно, без объяснений.

Я не пытался сопротивляться и безропотно позволил вколоть себе очередную годовую дозу дьявольского зелья, нивелирующего мой Дар. Пока женщина выполняла свою нехитрую работу, мужчины держали меня за руки — на всякий случай. Александр наблюдал за происходящим с полнейшим равнодушием и даже несколько отрешённо. Казалось, его мысли витали очень далеко отсюда.

Когда инъекция была сделана, он подошёл ко мне и спросил:

— Кстати, ты знал, что Кевин нашёл мою дочь?

Я ничего не ответил и подумал лишь, что Диана, как всегда, оказалась права. Та Дженнифер, о которой упоминал Кевин в подслушанном нами разговоре, на самом деле дочь Александра и,

похоже, ожидает ребёнка от сына его злейшего врага. Вот уж действительно ирония судьбы!

Так и не дождавшись ответа, Александр внушительно произнёс:

— Если ты знал об этом, то совершил роковую ошибку, ничего не рассказав Морису. Тогда я не стал бы трогать тебя и уступил бы вашей семейке Софи, чтобы без проблем заполучить дочь. А теперь мне придётся рискнуть.

Чуть ли не целую минуту я соображал, что он имеет в виду. Наконец понял: Александр собирается похитить дочь, подстроив, как и в случае со мной, её «гибель». Естественно, её тело найдено не будет. Такое совпадение, ясное дело, не может не вызвать подозрений наших родных. Особенно параноика Кевина. В этот момент я был искренне рад, что у меня есть такой психованный кузен. Это был мой шанс на спасение — крохотный, почти невероятный, и всё же шанс…

Вместе с тем, мне было заранее жаль эту девушку, Дженнифер. Я не знал её и никогда не видел, но почему-то был уверен, что она не обрадуется такому папаше…

Папаше, который только что хладнокровно прикончил ещё троих человек, в том числе женщину, и лениво, вразвалочку направился к своему кораблю.

Корабль не взлетел. Он просто исчез вместе с Александром. До следующей встречи через год…

В моём комфортабельном и кошмарном аду.

Глава 3

Артур. Трудно быть королём

Неладно что-то в королевстве Датском. Явно неладно. И давно неладно…

Я так часто повторяю в мыслях эти слова, что порой мне начинает казаться, будто я и есть принц Гамлет с его вечным вопросом: «Быть или не быть?…» Правда, у меня нет дяди-злодея, и тень коварно убиенного отца не тревожит меня по ночам, требуя отмщения. Зато мне хватает забот с двумя Офелиями и целым выводком детей, которыми шекспировский Гамлет, по причине ранней смерти, обзавестись не успел.

Да и моё королевство побольше Датского. У меня целый Дом — с большой буквы, причём единственный сущий в Срединных мирах, что только добавляет проблем, ибо нельзя списать внутренние неурядицы на происки других Домов. К тому же, в отличие от Гамлета, я не наследный принц, с которого, в сущности, взятки гладки. Я царствующий король, абсолютный монарх, обладающий всей полнотой власти в Доме и, следовательно, всей полнотой ответственности за власть.

Впрочем, государственные дела донимают меня гораздо меньше, нежели личные. Но это ещё не значит, что я плохой король; надеюсь, что нет. Просто в моём королевстве дела идут в целом неплохо, а если случаются какие-нибудь досадные эксцессы, то большей частью это издержки роста. Дом Источника очень молод, совсем недавно мы отметили тридцатилетний юбилей со дня его основания — короткий срок для любого государства, а что уж говорить о колдовских Домах, иные из которых насчитывают десятки тысячелетий своей истории. Поэтому, когда назревает очередной кризис, я стараюсь не драматизировать ситуацию, а, засучив рукава, берусь за решение проблемы, походя убеждая всех и каждого, что никаких причин для беспокойства нет. Зачастую одной лишь непоколебимой уверенности в благоприятном исходе дела (помноженной, разумеется, на авторитет) оказывается вполне достаточно, чтобы предрешить оный исход. Нужно только уметь заразить своих сторонников оптимизмом, а противникам с самого начала внушить чувство обречённости. Я это умею.