Миры Клиффорда Саймака. Книга 12
Шрифт:
Коркоран встал, стряхнув с плеч одеяло. Подошел к костру, первой подвернувшейся палкой помешал и сгреб в кучу угли. Тогда-то, нагнувшись над костром, он и услышал мощное, устрашающее чавканье. Ему никогда не доводилось слышать ничего подобного, он не имел представления, что бы это могло быть, но чавканье внушало ужас, заставляло выпрямиться и оцепенеть. Вот оно донеслось опять, и на этот раз Коркоран сумел определить направление на источник звука и повернулся в нужную сторону.
Сперва он заметил лишь расплывчатое бледное пятно, склоненное над другим, более темным пятном на земле. Он всматривался изо всех сил, но так ничего и не понял, пока
Что за добыча, Коркоран не усомнился ни на секунду. На земле, под когтями и клыками саблезубого, был распростерт Дэвид!
Коркоран поднялся в полный рост, сжал палку, которой ворошил угли, перехватил ее поудобнее. Конечно, палка — жалкое оружие, но где взять другое? Саблезубый тоже поднялся на все четыре лапы. Он был больше, чем казалось поначалу, — кошка, выросшая до чудовищных размеров. Переступив через темное пятно, бывшее недавно Дэвидом, саблезубый сделал два-три шага вперед. Приостановился, зарычал, демонстрируя изогнутые книзу клыки во всей красе. Передние лапы огромной кошки были длиннее задних, спина приняла наклонное положение. Зверь как будто присел перед прыжком. Предрассветная мгла таяла достаточно быстро, чтобы Коркоран разглядел пятна на шкуре, темно-коричневые на рыжеватом фоне.
Человек застыл на месте. Зверь тоже раздумал прыгать и замер. А затем медленно, подчеркнуто медленно, словно еще не решив, что предпринять, повернулся и отступил к своей добыче. Склонился над ней, потыкал мордой, а затем, сжав в зубах, поднял и неторопливо двинулся прочь. Человек у костра его больше не интересовал.
Коркоран смотрел ему вслед, не в силах пошевелиться. Саблезубый перешел на легкую рысь, норовя держать голову повыше, чтобы свисающее из пасти тело не волочилось по земле. И все равно одна нога скребла почву, и кошка даже споткнулась раз-другой, цепляясь за вислую ногу передней лапой. Но добычи не бросила, обогнула холм с выступающими отрогами и пропала из виду.
Только тогда Коркоран встрепенулся и первым делом подбросил в костер дров. Сухое дерево легко занялось, пламя взвилось высоко в воздух. Он обернулся в сторону времялета — тот был на месте. А на полпути к времялету, футах в тридцати от костра, лежал дробовик. И как это он не заметил ружья раньше? Наверное, было слишком темно, а главное, он был так ошарашен появлением исполинской кошки, что не видел ничего вокруг. Но Коркоран и сейчас не сразу кинулся за ружьем — паралич страха ослабевал, но еще не хотел отпустить.
И тут разум начал мало-помалу осознавать чудовищность того, что случилось. Дэвид убит саблезубым тигром! Убит и съеден! Убит не в припадке ярости и не при самообороне, а ради скудных клочков мяса на хлипких костях…
Дэвид мертв. Дэвид — а как фамилия? Коркоран испытал шок, поняв, что фамилия семьи так и осталась ему неизвестна. В Гопкинс Акре ее ни разу не упоминали, а он не спросил. Дэвид, Инид, Тимоти, Эмма, Хорас. Хотя список распадается надвое: Эмма с Хорасом должны носить другую фамилию.
Дэвид не разбудил его, позволил ему спать до утра. А если бы разбудил? Если бы разбудил и поменялся со мной ролями, ответил себе Коркоран, то в пасти саблезубого сейчас, возможно, болтался бы я, а не он.
Какова
А что сделал бы я, окажись я на его месте? — спросил себя Коркоран. Несомненно, выстрелил бы. Если бы, отойдя от костра, нарвался на саблезубого, то без колебаний схватился бы за ружье. Разумеется, дробовик — не то оружие, с каким стоит охотиться на саблезубую кошку. Надо думать, дробь даже на близком расстоянии не убила бы ее, но, по меньшей мере, обескуражила бы, охладила бы ее атакующий пыл. Почему же Дэвид не выстрелил? То ли потому, что вообще не умел стрелять, то ли, даже если у него оставалось время на выстрел, посчитал себя слишком цивилизованным для стрельбы? В сущности, Дэвид относился к дробовику не как к оружию, а как к прогулочной тросточке.
Бедный дуралей, завершил эпитафию Коркоран. В конце концов он оторвался от костра и отправился за ружьем. Оба патрона были в патроннике — из ружья не стреляли.
Уложив ружье на локтевой изгиб, он прошел немного дальше. На земле лежал ботинок, а в ботинке — стопа и часть ноги по щиколотку. Кости были раздроблены. Еще дальше Коркоран нашел порванную куртку, а вокруг — высыпавшиеся из нее патроны. Патроны он подобрал и рассовал по карманам. Больше от Дэвида ничего не осталось, только ботинок и куртка. Вернувшись к ботинку с торчащей из него ногой, Коркоран постоял над этой бренной реликвией, но наклоняться и тем более трогать ее не стал: это было бы слишком неприятно.
Добравшись до костра, он уселся на корточки спиной к огню. Пора бы чего-нибудь поесть, но у него пропал всякий аппетит. Во рту было кисло и гадко.
Ну и что прикажете теперь делать?
Управлять времялетом он сумеет — в чем, в чем, а в этом не было сомнений. Он видел, куда Дэвид положил бортовой журнал, и следил за действиями пилота, когда тот программировал машину перед вылетом в эту злополучную эпоху. Но куда направиться отсюда? В свой родной двадцатый век, и поскорее выбросить все происшедшее из головы? Такая идея была в известной мере привлекательна, но спокойствия не приносила. Более того, взвешивая ее, он почувствовал себя дезертиром. Где-то здесь, в круговерти времен, затерялся Бун, и у него, Коркорана, просто нет права на вылет, пока он не убедится окончательно и бесповоротно, что другу уже не поможешь.
Потом он вспомнил про саблезубого и про то, что остался в этой забытой Богом дыре совершенно один. И подобная перспектива тоже отнюдь не радовала. Но много ли значат несколько дней одиночества по сравнению с судьбой Буна? Где бы ни носило старину Тома, он вернется сюда, именно сюда. А может, сюда же вернется и Генри, хотя уж Генри-то в состоянии шнырять по пространству-времени без помощи технических средств. Кто-кто, а Генри в Коркоране вообще не нуждается.
Что же до саблезубого, то это проблема случайная, ее вообще не следует принимать во внимание. Кошка может и не вернуться, а если вернется, то себе на беду: ружье теперь в руках человека, умеющего спустить курок. С ружьем, заверил себя Коркоран, я окажусь гораздо менее уязвим, чем Дэвид. По ночам я буду спать во времялете, запершись от бродячих хищников на все засовы. Запасов пищи хватит надолго, родничок снабдит меня свежей водой. Продержусь столько, сколько потребуется…