Миры Клиффорда Саймака. Книга 6

Саймак Клиффорд Дональд

— Эйза, будь благоразумен, — взмолился Герб. — Я же сделал из тебя и Райлы таинственных личностей. Затворников, избегающих всяческой рекламы. Людей исключительных. Нам необходим такой ваш имидж. И чем дольше он удержится, тем лучше для дела.

— Сейчас важен не имидж, а помощь Хайраму!

— Но чем же ты сможешь ему там помочь? Держать его за руку? Ждать, пока доктора будут орудовать над ним?

— Это тоже помощь, — сказал я. — Просто быть с ним.

К нам подошел Бен.

— С Хайрамом поеду я, — сказал он. — Герб прав.

—

Там должен быть кто-то из нас. Я или Райла. Лучше я.

— Райла? — запротестовал Герб. — Но она же будет взвинчена, истерична…

— Райла истерична?!

— Да нет, — сказал Бен. — И газетчики не смогут так надавить на нее, как на Эйзу. Если она скажет, что не желает с ними разговаривать, то сделает это короче и резче, чем он. Уж она-то сумеет это сделать…

— Ты — ублюдок! — заорал я. — Оба вы ублюдки! Но это не подействовало на них. В конце концов я остался, а Бен с Райлой поехали в карете «Скорой помощи». Мне было ужасно плохо. Я чувствовал, что утратил самоконтроль, что больше не владею собой, что страшно возбужден и напуган. И ведь я остался. Они таки одолели меня, Бен и Герб…

— Эта история даст им возможность опубликовать свежий аншлаг, — сказал Герб.

Я объяснил ему, куда он может отправиться со своим аншлагом, и обозвал его вурдалаком. Потом схватил бутылку, которую мы не использовали для Хайрама, и ушел с нею в кабинет Бена, где угрюмо к ней приложился. Но спиртное мне не помогло. Я даже не стал допивать виски.

Затем я позвонил Кортни и рассказал ему, что случилось. После того как я кончил говорить, на другом конце линии повисло молчание. Потом он спросил:

— Но ведь сделано все как надо, не так ли?

— Не знаю, — ответил я. — Я жду вестей.

— С Ликом может говорить только один Хайрам, да?

— Вот именно.

— Послушайте, Эйза, на днях «Сафари» уже прибудет к вам для отправки людей в меловой период. Нельзя ли предпринять что-нибудь? Я думаю, временные каналы еще не открыты?

— Попытаюсь поговорить с Ликом сам, — ответил я. — Он может слышать меня, но я-то его не слышу. Я ведь не смогу его понять.

— Но вы ведь попробуете поговорить, да?

— Попытаюсь, — обещал я.

— Я появлюсь у вас в ближайшие дни. Тот сенатор, о котором я вам говорил, пожелал побеседовать с вами. Не со мной, а именно с вами. Я его должен к вам доставить.

Я не стал его спрашивать о том, знает ли он, что этому сенатору надо. Мне это было как-то ни к чему.

— Если Хайрам не поправится, — сказал я, — то никого и привозить не надо. Если это произойдет, мы кончены. Вы ведь осведомлены обо всем и сами, не так ли?

— Я вас понимаю, — ответил он.

В его голосе прозвучала искренняя грусть.

Херб принес мне несколько сандвичей и кофе. От Райлы и Бена пока не было ни звука. Мы с Гербом немного поговорили, потом я вышел в заднюю дверь. Баузер ждал меня там, и мы зашагали через лужайку к моему старому дому. Мы уселись на заднем крыльце, и Баузер

прижался ко мне. Он понимал, что случилась беда, и пытался чем-то успокоить меня.

Мой сарай стоял на месте, и его кривобокая дверь все еще покачивалась на своих петлях. Курятник тоже был на месте, и в нем даже продолжали жить куры. Они с кудахтаньем расхаживали по двору, как и раньше. А в углу около курятника по-прежнему высилась клумба с кустом роз, тем самым, из которого пялился на меня Кошачий Лик, когда я вышел ночью поймать лису. А вместо того прогулялся в плейстоцен!

Все это было таким знакомым, но в то же время и чуточку чужим. Непривычность остального окружения накладывала свой отпечаток и на сарай, и на курятник, и даже на розовый куст. Вокруг участка стояла высокая ажурная ограда, и над ней с внутренней стороны странно горбились прожектора. Вдоль ограды расхаживали патрульные, а снаружи вокруг нее кучками толпились люди. Многие еще подходили и глазели внутрь на нас с Баузером. Я удивился, зачем они все прибывают. Поистине здесь не на что было смотреть!

Я погладил Баузера по голове и заговорил с ним.

— Ты помнишь, Баузер, как здесь было хорошо раньше? Как ты пытался выкопать сурка, а я уволакивал тебя домой? Как мы по вечерам выходили, чтобы запереть курятник? Как Хайрам приходил к тебе в гости почти ежедневно? А ту синичку на передней лужайке помнишь?

Я подумал, а вдруг синичка и сейчас еще там, но не пошел это проверить. Побоялся, что не найду ее.

Я поднялся по ступенькам и зашел в дом, придержав дверь, чтобы и Баузер мог войти. Сел на стул около кухонного стола… Мне хотелось походить по дому, но я не сделал этого. Дом был абсолютно безмолвен и пуст. Кухня тоже, но я все продолжал в ней сидеть. В ней будто еще что-то оставалось от старого дома. Она была моим любимым местом, почти гостиной, и я в ней проводил так много времени…

Солнце клонилось к закату, и в дом вползли сумерки. Снаружи зажглись прожектора. Мы с Баузером вышли и снова сели на ступеньки крыльца. В дневном свете это место выглядело странным и чужим. Но с наступлением ночи, когда прожектора осветили все вокруг, оно стало похоже на видение из дурного сна…

…Райла нашла нас все еще сидящими на ступеньках.

— С Хайрамом все обойдется, — сказала она. — Но он еще довольно долго пробудет в госпитале.

Глава 25

На следующее утро я отправился к Кошачьему Лику. На привычном месте его не оказалось, и я обошел всю яблоневую рощу под нашим передвижным домом. Я прошел все тропинки, звал его тихим голосом, силился разглядеть в чаще ветвей. Его не было видно нигде. В течение нескольких часов я точно так же обследовал и другие рощи вокруг холма.

Когда я вернулся домой, Райла сказала:

— Я бы пошла с тобой, но побоялась его спугнуть. Он же тебя знает довольно давно, а я для него всего лишь посетительница.