Миры Клиффорда Саймака. Книга 8
Шрифт:
— Мозговые кожухи — это ключи, — сказала Мэг. — Это наша единственная надежда. Если кто-то из них сохранил древние традиции логики, так это то, что нам нужно. Вместе с сенситивами они смогут расшифровать и освоить информацию.
— Только бы извлечь ее из банков, — сказал Кашинг, — а уж записать ее кто-нибудь сможет. Нам обязательно придется все записывать, иначе ничего не получится.
— Я согласен, что мозговые кожухи роботов — наша единственная надежда, — заметил Ролло. — Ведь со времени Крушения человечество ни на йоту не продвинулось
— B.C. говорил, что здесь есть мозговые кожухи погибших роботов, — сказал Эзра.
— Всего с полдюжины, — махнула рукой Мэг. — А нам нужны сотни. Мозговые кожухи тоже могут быть разными. Мне кажется, они не похожи друг на друга. Из сотни, может, один или два способны разобраться в банках памяти.
— Ладно, согласен, — сдался Кашинг. — Нам нужны команды сенситивов и целые горы кожухов. Но чтобы их достать, все равно надо идти к племенам. В любом из них могут быть ведьмы и колдуны. У многих полным-полно кожухов. Искать племена далеко не надо — стоит только выйти за Деревья. Что я и сделаю утром.
— Не ты, а мы, — перебил его Ролло.
— А вот вы останетесь здесь, — возразил Кашинг. — Да стоит им тебя увидеть, они изловят тебя, как кролика, и вытащат твой мозговой кожух…
— Но я не могу отпустить тебя одного, — запротестовал Ролло. — Мы столько миль прошли вместе! Ты ходил со мной на медведя! Мы друзья, понимаешь? Нет, я не могу отпустить тебя одного.
— Если пойдет один — за ним пойдут все остальные, — сказала Мэг. — Вдвоем вы тоже не пойдете.
— Ну уж нет! — завопил Кашинг. — Черт возьми, я пойду один, а вы все должны остаться. Я уже сказал, что для Ролло это слишком опасно. Конечно, и меня там может подстерегать опасность, но я думаю, что как-нибудь выкручусь. Мы не можем рисковать. Вы все — сенситивы, вы нужны здесь. Мы ни одного не можем потерять.
— Ты забываешь, — заметил Эзра, — что ни я, ни Илейн не можем ничем помочь. Я могу беседовать только с растениями, а Илейн…
— Почему ты думаешь, что можешь говорить только с растениями? Ты вбил это себе в голову, и все. Даже если этим твои таланты и исчерпываются, ты ведь можешь говорить с Деревьями. А это должно пригодиться. А Илейн с вершины своего видения способна разглядеть такие связи в том, что будет извлечено из банков памяти, которых мы можем и не заметить.
— Но там может быть наше родное племя, — упорствовал старик. — Если так, оно нам поможет.
— Мы не можем на это рассчитывать, — сказал Кашинг. — Со своим племенем вы сможете пообщаться и попозже.
— Мальчик мой, — пробормотала Мэг. — По-моему, ты просто сошел с ума.
— В нашем деле нужно немного безумства, — сказал Кашинг.
— А ты уверен, что
— Я поговорю с B.C. Он им прикажет.
Глава 25
Подойдя ближе, Кашинг обнаружил, что кочевников намного больше, чем он предполагал. Их типи — конические палатки наподобие тех, в которых жили аборигены североамериканских равнин, — покрывали большое пространство, сияя белизной в лучах восходящего солнца. Тут и там паслись табуны лошадей, охраняемые всадниками. Над лагерем поднимались струйки дыма. Кроме пастухов никого не было видно.
Солнце, еще не поднявшись над горизонтом, уже безжалостно жгло прерию. Воздух, душный и неподвижный, был так раскален, что каждый вдох давался с трудом.
Кашинг стоял в тени Деревьев, рассматривая открывавшуюся перед ним картину и пытаясь подавить боязливый трепет, отдававшийся где-то в желудке. Теперь, когда он уже был готов двинуться к лагерю кочевников, он впервые осознал, что ему может угрожать опасность. Правда, он сам говорил об этом накануне, но одно дело — говорить, а другое — столкнуться с нею нос к носу.
Но ведь эти люди должны прислушаться к голосу разума, успокаивал он себя. Он все объяснит им, и они поймут его. Конечно, они дикари, они вернулись в первобытное состояние после Крушения, но ведь за несколько поколений вековые традиции цивилизованной логики не могли исчезнуть бесследно.
Кашинг двинулся вперед, сначала быстро, потом умерил шаг. Лагерь находился на некотором расстоянии, и надо было еще добраться до него. Он уверенно шел вперед, не оглядываясь. Где-то на полпути он остановился, чтобы перевести дух, и оглянулся на Утес. И сразу заметил металлический отблеск на темном фоне Деревьев.
Ролло, проклятый дурак, все-таки увязался следом. Кашинг замахал руками и завопил:
— Убирайся, дурень! Вернись сейчас же!
Ролло заколебался, потом, помедлив, снова двинулся вперед.
— Иди назад! — вопил Кашинг. — Уходи отсюда! Балда! Я же велел тебе не выходить!
Ролло остановился, приветственно подняв руку. Кашинг угрожающе шагнул к нему.
Ролло медленно повернулся и побрел к Деревьям. Пройдя несколько шагов, он остановился и оглянулся. Кашинг яростно замахал руками.
Ролло отвернулся и поплелся туда, откуда пришел. И больше не оглядывался.
Кашинг постоял, глядя ему вслед. Солнце палило немилосердно. Далеко на западе над горизонтом клубились черные облака. В воздухе пахло грозой.
Убедившись, что Ролло не следует за ним, он снова двинулся к лагерю, в котором уже появились признаки жизни. Из-под пологов типи выбрались собаки и лениво залаяли. Навстречу ему неторопливо двигалась небольшая группа всадников. На краю лагеря собралась стайка мальчишек и что-то вопила пронзительными и неприятными голосами.
Кашинг не убавил шага. Всадники приближались.
Они подъехали и остановились перед ним.
— Доброе утро, джентльмены, — спокойно произнес Кашинг.